Кровь слепа - [80]

— Один мой агент…

— Чтобы не путаться, будем звать его Якоб, — сказал Флауэрс. — К тому же это твой единственный агент.

— Якоб испытывает сильное давление.

— Чего же другого мог он ожидать при его работе? — воскликнул Флауэрс. — Да и все мы так или иначе испытываем давление, так уж повелось испокон веков, с тех самых пор, как человек ощутил потребность выжить, продлить свой род, с тех пор как первая троглодитка, увидев, как дрыхнет в пещере ее мужчина, решила, что пора ему встать и поохотиться. Давление — это величина постоянная. Это как сила земного притяжения — без него мы лишь парили бы бесцельно и бессмысленно.

— Я знаю, что такое давление, Марк, можешь не растолковывать, — сказал Фалькон. — Если твой начальник общается с британцами, тогда тебе должно быть известно, что МИБГ завербовала в моджахеды сына Якоба Абдуллу.

— Для таких агентов, как Якоб, подобное почти неизбежно, — сказал Флауэрс. — Члены группы не станут открываться чужаку, имеющему сомнительные знакомства и сомнительные привычки и жизненные принципы, без того, чтобы заполучить некоторые гарантии.

— Я этого не понял.

— А все потому, что ты лишь любитель, — сказал Флауэрс, — новичок, которому позволено вербовать. Старший чин в НРЦ, Хуан, это бы понял, пусть даже Пабло и не сообразил, в чем тут дело. Тебе они это не говорили: не хотели смущать невинную душу.

— Иными словами, они не хотели, чтобы я бросал его.

Флауэрс пожал плечами и вскинул вверх руки — дескать, к чему обсуждать очевидное?

— Но работать очень сложно, — сказал Фалькон. — Якоб теперь никому не верит и говорит, что он золотая рыбка в аквариуме. Рыбка барахтается, а все его недруги столпились вокруг и наблюдают.

— Больше похоже на аквариум без лампочки. В таком спрятаться — милое дело, а говорят, он мастер подобного рода пряток и скрывается, когда ему это нужно.

— Ну а ты не скрывался бы на его месте?

— Мне скрывать нечего.

— И все-таки по привычке ты продолжаешь это делать.

— Послушай, Хавьер. Якоб — ценный кадр. Он превосходный агент, сумевший пробраться в самое логово зверя. Мы все заинтересованы в благополучии и счастье как его, так и его сына. Нам нужна информация, и мы лучше, чем кто бы то ни было, понимаем его состояние и в каком переплете он оказался. Порывать с нами неразумно, и нет причины это делать как тебе, так и ему. Только в общении с нами можно получить от нас помощь.

— Когда я только готовился завербовать Якоба, ты сказал мне, что он не любит американцев и поэтому ты не хочешь курировать его сам.

— И в чем ты так уж отличаешься от НРЦ?

— Быть откровенным с НРЦ он не хочет, а со мной он откровенен, потому что доверяет мне.

— Серьезно? Доверяет? — протянул Флауэрс, сверля Фалькона взглядом через стол. — Почему же в таком случае он не сказал тебе, что уже тренирован как разведчик?

— Возможно, по той же причине, по какой Пабло с Хуаном и меня не предупредили о том, что МИБГ взяла Якоба в оборот. Не недоверие, а просто упущение. И вообще, все предварительные разведывательные навыки Якоба весьма ограниченны и сводятся лишь к умению почувствовать за собой слежку и освободиться от хвоста. Это нельзя назвать полноценной тренировкой разведчика.

— Как бы ты описал состояние Якоба начиная с вашей встречи в Мадриде?

— Тот факт, что тебе известно о нашей встрече в Мадриде, подтверждает его теорию насчет рыбки в аквариуме, — сказал Фалькон. — Все вы наблюдаете за ним, но не верите своим глазам.

— Идет война с терроризмом, Хавьер. Она требует объединения усилий.

— В Мадриде он был растерян. Нервничал. Испытывал отчаяние. Говорил уклончиво. Всячески пугал меня. По его мнению, сына он «потерял» — заявление, как я подумал, делающее его для нас ненадежным.

— Что же изменилось в Лондоне? Чем мог он заставить тебя переменить мнение?

— Он как-то разрулил ситуацию. Стал спокойнее, выдержаннее.

— В Мадриде он лгал тебе.

— Не столько лгал, сколько слегка вводил в заблуждение в силу своего параноидального состояния.

— Ну а с тобой-то что происходило в промежутке между Мадридом и Лондоном? — спросил Флауэрс. Он так и сыпал вопросами — быстро, напористо. — То ты так нервничаешь, что бежишь за советом к Пабло, то вдруг успокаиваешься и решаешь действовать в одиночку и дать Якобу полный карт-бланш.

— Но я же рассказал Пабло.

— Далеко не все.

— Рассказал, что знал сам, но ведь рассказал же, — возразил Фалькон. — Тем самым я уже предавал Якоба, однако, расценив его состояние как неустойчивое и понимая всю меру моей неопытности, я принял такой шаг как неизбежность.

— Таким образом, поделившись с Пабло, ты почувствовал себя увереннее, — сказал Флауэрс. — Это я могу понять. Но почему ты не позволил англичанам послушать твой разговор с Якобом в отеле «Брауне»?

— Мне хотелось восстановить взаимное доверие. А сделать это с подключенной прослушкой МИ-5 я не мог.

— Чем же удалось Якобу убедить тебя, что он все еще достоин твоего доверия?

— Во мне говорил инстинкт.

— Знаешь, масса людей способна убедить нас в своей любви, — сказал Флауэрс. — В особенности когда им самим это так важно, что они и сами готовы в это поверить.

— Ну и как с этим быть?