Кровь первая. Арии. Он. - [18]

Ардни отмывался в клубах пара долго. Девушка, не привыкшая к такому издевательству, сначала уползла к стенке и там забилась, а затем вообще сползла на песок и зарылась в его прохладу, стараясь найти в шкурах щель, чтоб хоть немножко вдохнуть свежего воздуха. Атаман всем видом показывал, что она его не интересует, но одним глазом нет-нет да поглядывал, что она делает. Наконец Ардни залил очаг и к густому пару добавился едкий дым.

— Утренняя Заря, ты где? — окликнул он.

— Я тут, — пропищала она откуда-то снизу от стены.

— Пошли на выход.

С этими словами он пошёл в сторону предполагаемого выхода. Шёл наугад, пока не наткнулся на шкурную стену. Долго ощупывал, ища откидную шкуру, но не найдя там ничего похожего, нашёл выход другой:

— Диля! Вход открой. Не видно ни зги.

Где-то чуть в стороне, вспыхнуло мутное пятно света и потянуло свежестью по ногам. Туда-то Ардни и рванулся. Свежий ветерок приятно обдул разгорячённое тело.

— Заря, выползай оттуда, пока не задохнулась, к собакам дохлым, — прокричал он в проём, из которого валил пар вперемежку с дымом. И тут же откуда-то из-за стенки действительно выползла на четвереньках, кверху попой, красно-зелёная девушка. Она жадно глотала свежий воздух, ничего не видя перед собой, так как мокрые волосы сползали на её лицо и волочились по земле, опять пачкаясь. Ардни схватил стоящее рядом большое деревянное ведро воды и с размаху вылил его на одуревшую пленницу, которая резко, чуть ли с визгом вдохнула воздух, резво вскочила на ноги, выпрямляясь. Вода была холодная. Но тут же обмякла, приходя в себя и расслабляясь в изнеможении. Убрав с лица прядь волос, увидела перед собой двух особей мужского пола, от чего тут же стыдливо прикрыла руками промежность. Ардни схватил второе ведро и так же махом опрокинул его на себя, после чего взял из рук Диля меховую шубу и одев на себя, обратился к мальчику:

— Пожрать накрыли?

— Всё готово атаман. Сейчас горячее начнём носить.

Диля вновь скрылся за шатром. Ардни схватив мокрую девушку опять на руки, понёс её в дом. Он донёс её до входа в жилища и поставил на ноги. Отодвигая шкуру прохода тихо, но с некоторым нажимом, велел:

— Залазь.

Девушка, неожиданно злобно зыркнула на него, Ардни даже сразу не сообразил с чего это, но впялив в пленницу ещё более злобный взгляд в упор, она тут же ретировалась, стушевалась и юркнула в сумрак кибитки. Ах как ему нравился этот взгляд дикарки. От искр в её глазах, что-то в нём внутри загоралось, светилось, создавая радостную и приятную истому.

Внутри было довольно просторно. Вход представлял из себя небольшое помещение, отделённое от основного помещения, тканной, травяной занавеской, своеобразной шторой. В этом «тамбуре» стоял жбан, накрытый крышкой, на которой лежал черпак. С другой стороны, стопкой были сложены шкуры его повседневной одежды. Следующая часть помещения была более просторной. Широкая лежанка с одной стороны, заваленная сшитыми шкурами, с другой, напротив, большой стол из тёсанного дерева, накрытый для еды. Далее следовала ещё одна занавеска за которой был второй лежак со шкурами. Вторую занавеску и второй лежак Ардни специально соорудил совсем недавно, прямо перед этим походом. Он был почему-то абсолютно уверен, что задуманное ему удастся и у него в доме, наконец, будет кому занять вторую, женскую половину.

— Садись, — велел он, указывая на лежак у стола, — будем есть, — и сделав небольшую паузу, добавил, — а потом поговорим, если получится.

Она промолчала, но села. Ардни схватил мягкое меховое одеяло и накинул ей на плечи. Девушка тут же закуталась в него, чуть ли не с головой. Ардни сел рядом и пододвинул стол поближе. Засуетились Диля и Ероля, по очереди, вбегавшие к ним и ставившие на стол горячие вкусности. Он посмотрел в её насупившуюся физиономию и не громко сказал:

— Ешь. Голод не тётка и голову свою мыслями не забивай. Я же сказал, говорить потом будем, — и с этими словами принялся ломать лапу жаренного лебедя.

— О чём? — буркнула она, с интонацией, как ему показалось, заносчивой наглости.

Он отломал лапу и замер, медленно, зверея на глазах. Повернул голову к этой резко охамевшей девке и буквально заревел:

— Я тебя предупреждал, кажется, что дважды не повторяю!

Страх и ужас мгновенно вернулся в её тело. Она затряслась и с головой спряталась под одеяло, а Ардни, как ни в чём не бывало, начал есть. Она так из-под одеяла и не вылезла.

Атаман плотно поел, попил, отодвинул стол. Вытирая руки о шубу, в которую был завёрнут, снял и бросил её на пол. Всё время, что он ел, в кибитке соблюдалось полное молчание. Девушка, закутавшись с головой в одеяло, так носа и не показала и к еде не прикоснулась. Он вышел в «тамбур», достал из стопки чистые штаны, куртку и сапожки. Оделся. После чего вновь вернулся к столу и пристально уставился на меховой столбик, сидящий на краю лежанки. Ардни глубоко вздохнул и начал свою речь, торжественно и громко:

— А теперь слушай меня внимательно. Я помылся, наелся, напился и поэтому сейчас добрый, и великодушный. Я даю тебе выбор, притом не один, а много. Даю слово, что исполню то, что ты выберешь. Первый выбор. Ты отказываешься жить. Я с удовольствием порублю тебя на мясо и сварю суп. Мясо у тебя не старое ещё, суп должен получиться съедобный. Второй выбор. Ты хочешь жить, но только не здесь. Я продаю тебя первому встречному ару в его коровник. Девка ты молодая, отмытая и не дурна собой, к тому же похоже ещё и не пользованная, значит продать тебя можно хорошо и за золото. В какой ты бабняк попадёшь и к какому хозяину мне плевать. Третий выбор. Ты хочешь жить, не хочешь, чтоб тебя продавали не весь кому и остаёшься при мне со своей злобой и ненавистью. Тогда я сажаю тебя на поводок, и ты становишься моей коровой. Корова атамана — это высокое звание. Среди других коров логова ты будешь пользоваться определённым уважением. Будешь делать, что сказу, когда, где, как и сколько. Следующий выбор. Ты хочешь жить в достатке и во власти. Не хочешь продаваться, а желаешь продавать сама, меняешь злобу на покорность и обожание и становишься моей женой, первой и единственной, пока. Рожаешь и воспитываешь моих детей. И, наконец, последний выбор. Ты забываешь всё, что я здесь наговорил. Одеваешь своё платье, оно валяется там, где ты его сбросила, и я вывожу тебя из этого леса, за последнюю засаду. После чего ты свободна. Притом свободна совсем, не только от меня, но и вообще от всех. Рода твоего больше нет. Я всех продал. Баймака твоего тоже больше нет, я его сжёг. Что с тобой будет за пределами моего леса мне всё равно. Забуду, как сон, найду другую. Времени на выбор даю тебе до завтрашнего утра.