Кровь неба - [10]

Я его поблагодарил, и он уехал. Мы пустились в обратный путь. Винни сидел и то сжимал, то разжимал кулаки.

— Что ты намерен делать? — спросил я. Если у него нет других соображений, я бы с удовольствием вернулся домой.

— Не знаю.

— Как ты думаешь, кто были те двое, что искали Олбрайта?

— Может, тоже своих заждались… — ответил Винни.

— Подозреваю, что они — те самые, из бара в Ваве.

— Ничего удивительного. Мы все идем по одному следу. Чтобы добраться сюда, надо сделать остановку в Ваве.

— Будем и дальше звонить Олбрайту, — сказал я. — Как доберемся до дома, попробуем отыскать его адрес.

— Не могу поверить, что Том пил, — покачал головой Винни.

— Но ты же не знаешь наверняка.

— Если он снова начал пить, дело гиблое, Алекс. Можно вообще его больше не искать.

— Да ладно тебе, Винни. Бывает, поначалу люди и оступаются.

— Я отправил его в лес с кучкой пьющих белых и с батареей бутылок. Вот что я натворил.

Я промолчал. Фары высветили указатель на 631-ю автостраду. Я повернул направо, на юг.

— Я не могу ехать домой, — сказал Винни.

— Почему? Думаешь, семья будет во всем винить тебя?

— Видишь, к чему привели все мои старания, — вздохнул он. — Я отдал ему свои документы, отправил сюда…

Винни потер затылок:

— Почему ты не спрашиваешь, как это я отпустил Тома?

— Ты же мне сам объяснил, что хотел ему помочь. Думал, ему пригодятся деньги.

— Да не поэтому.

— Тогда рассказывай.

Он посмотрел в окошко, где сгущалась тьма.

— Как-то, с месяц назад, я возвращался из казино. Было часов десять вечера. Я заглянул к матери, но поначалу решил, что дома никого нет. Ну, машин не было. Свет в доме не горел. Я уже собрался уезжать, но тут заметил, что и на крыльце свет не горит. И это меня насторожило: если мать уходит из дому, она всюду гасит свет, оставляет только лампочку на крыльце. И не дай бог кому-нибудь нарушить этот порядок.

— Верю безоговорочно.

— Я зашел внутрь и крикнул: «Эй, есть кто дома?» Никто не отозвался. Но тут послышался шум в одной из комнат. Было темно, как в аду, а может, это у меня воображение разыгралось, я решил: а вдруг в доме воры? Схватил кочергу и пошел по коридору. Тут я увидел свет в ванной.

Он сделал паузу, глубоко вздохнул.

— И я снова крикнул: «Эй, кто это там?» Никто не ответил. Тогда я открыл дверь в ванную.

Он снова замолчал. Слышно было только, как шуршат шины и как свистит ветер за окном.

— И кто это оказался? — спросил я.

— Том. Он остался дома. Знаешь, зачем?

Я даже не пытался ответить.

— Он остался, чтобы повеситься в душе. Он уже посинел, понимаешь, Алекс? Еще минута, и он бы умер. Я схватил его и попытался поднять. Но он стал отбиваться, молотить меня руками и ногами. Я тогда был в бешенстве, Алекс. Сейчас даже смешно вспоминать. Я разозлился на него за то, что он выбрал для этого ванную. Такая была у меня первая мысль. Мои дядьки столько труда в нее вложили. Сменили ванну и душ. И вот вернулись бы домой — а там смердящий труп.

Он судорожно утер ладонью лицо.

— Если хочешь свести счеты с жизнью, ступай на кладбище на Мишн-Хилл. Приветствуешь предков и прыгаешь с обрыва вниз. Вот как надо кончать с собой.

— И что было дальше? — спросил я.

— Ну, я ему врезал пару раз, чтобы угомонить, и тут у душа держатель обломился. Мы оба повалились в ванну, я себе чуть башку не раскроил. А Том как завопит, как накинется на меня. А потом словно обмяк и так и лежал в ванне. Лежал и плакал, а я просто сидел и смотрел на него. Наконец я его спрашиваю: «Почему, Том?» А он отвечает: «Это единственный выход. Или так, или снова в тюрьму».

— Понятно, — сказал я, помолчав. — И какое это имеет отношение к поездке в Канаду?

— Да пойми же ты, нет для него другой работы. Либо проводником, либо мыть посуду и сортиры. Он даже в казино работать не может — потому что у него судимость. И я ему сказал: ты, главное, держись. А я уж придумаю, как помочь. И тут подвернулось это дело. Три тысячи долларов за неделю охоты.

— Винни, я понимаю, это хорошие деньги, но…

— Да не только в деньгах дело. Может, это звучит глупо, но, когда идешь на охоту, ты вдруг вспоминаешь, кто ты есть. Обычно ты просто сидишь, ничего не делаешь или, допустим, работаешь — не важно. А потом уходишь в лес с кучкой белых парней, и они вдруг начинают видеть в тебе легендарного вождя апачей. Ты для них — таинственный шаман, который умеет слушать ветер и знает язык зверей. И ты чувствуешь, что они правы. Ты и впрямь другой. Ты понимаешь, о чем я?

— Понимаю. Значит, ты решил…

— Алекс, ему это было необходимо. Иначе…

Я покачал головой.

— Иначе бы он свел счеты с жизнью, — договорил Винни. — И я сделал выбор.

Я притормозил — пропускал оленей, перебегавших шоссе. Их было пятеро, и белые хвосты сверкали в свете фар. Но я подождал еще несколько секунд. Всегда бывает опоздавший.

И вот он появился. Шестой был мельче остальных. Он метнулся в кусты и поспешил догонять свою семью.

Через пару часов мы добрались до Уайт-Ривер.

— Знаешь, что нам нужно делать? — сказал я.

— Что?

— Понимаешь, если Олбрайт с компанией ехали этой дорогой и туда и обратно, кто-нибудь их видел.

— Да, пожалуй, — кивнул Винни. — Где они могли останавливаться?