Кровь избранных - [88]

Охранник удивленно поднял голову от иллюстрированного журнала, но Шань Фен уже перехватил инициативу:

— Я адъютант капитана Хофштадтера, мне очень срочно надо с ним переговорить.

Сторож не верил своим глазам: перед ним стояла какая-то растрепанная женщина, а рядом с ней китаец, которые чего-то требовал…

— Но… как вы сюда попали?

— Через дверь, она ведь не замкнута. Повторяю: мне очень срочно надо переговорить с капитаном. Герр Хофштадтер меня ждет, и я не хотел бы докладывать о том, что вы нарушили субординацию.

Возраст сторожа приближался к шестидесяти, и он не производил впечатления задиры. Как раз когда во дворе завизжали шины автомобиля, старик снял трубку внутреннего телефона. Шань Фена и Венту провели в кабинет, где их поджидал одетый в белый халат Хофштадтер. Он встревожился и не дал им даже перевести дух:

— Вот уж не думал, что ты будешь настолько глуп и приведешь ее сюда.

— За нами гнались…

Китаец попался на собственную наивность: сын совсем другой человек, не то что был отец.

— Именно поэтому ты и не имел права…

Его прервал грохот сапог на лестнице. Дверь распахнулась, и в комнату ввалились люди в черной форме. За ними появился старший, и Хофштадтер выругался про себя: офицер оказался майором. Значит, пустить в ход свой авторитет не удастся. Он на всякий случай пошире распахнул халат, чтобы под ним была видна черная форма, такая же, как на вошедших.

— Господа, я капитан Дитрих Хофштадтер, директор санатория. Чем вызван ваш визит?

Офицер поспешно представился:

— Штурмбанфюрер Клосс. Двое штатских не остановились по нашему приказу и скрылись где-то в этом заведении. Есть подозрение, что женщина — еврейка.

В его понимании это объясняло все.

— Так и есть.

Услышав такие слова Хофштадтера, Шань Фен еле удержался, чтобы не застонать.

— Мой адъютант поэтому и привел ее сюда. Мы заняты важнейшим экспериментом, который одобрен лично фюрером, и нам нужны… подопытные животные.

Майор сразу сменил тон и осторожно поинтересовался:

— А в чем суть эксперимента?

— Эксперимент секретный, — соврал Дитрих.

— Тогда вы обязаны предъявить мне документы, подтверждающие секретность, иначе…

Хофштадтер проворчал с наигранной скукой:

— Ну хорошо, следуйте за мной. Я должен вернуться к работе как можно скорее. Шань Фен, подожди меня здесь вместе с женщиной.

— Нет, капитан, я бы предпочел, чтобы они пошли с нами.

Майор медоточиво улыбнулся.

В пропахшей дезинфекцией комнате сидели в застывших позах трое мужчин и две женщины.

— Несколько часов назад им ввели по дозе сыворотки. Все подопытные находятся в состоянии кататонии и ничего не чувствуют. Далее с уменьшающимися интервалами мы даем простые команды, например: «Встань!» или «Закрой глаза!» — пояснял Хофштадтер с довольным видом.

— Ну и… — Майор был поражен.

— И ничего. Пока никакой реакции. Потому и нужны новые подопытные.

— И немедленно, — сладко промурлыкал майор.

— Верно, герр штурмбанфюрер.

— Тогда поглядим на эксперимент. Похоже, дело у вас срочное, а мы и так отняли у вас уже много времени.

— Ну что ж…

Хофштадтер бегло взглянул на растерянного Шань Фена. В конце концов, он ведь не дурак, должен же был думать… Дитрих сделал знак санитару:

— На этот раз приготовьте семипроцентный раствор.

Вента застыла, словно каменная. Прошло несколько минут, и Дитрих, засучив ей рукав, ввел сыворотку. Как только он вытащил иглу из вены, девушка начала биться в судорогах.

— Сначала всегда наступает критическая фаза. Если подопытная сможет пройти ее, мы будем внимательно за ней наблюдать, — объяснил Хофштадтер майору.

— А если не сможет?

— Тогда будем искать другого подопытного.

У Венты пошла носом кровь, на губах показалась красная пена. Она содрогалась в конвульсиях и каталась по полу. Когда стоны утихли, Шань Фен закрыл глаза.

— Я вижу, на этот раз эксперимент завершился неудачно, — заключил офицер и обернулся к своим людям. — Пошли, здесь нам больше делать нечего.

Как только они вышли, Шань Фен открыл глаза и молча, пристально посмотрел на своего… хозяина.

— У меня не было другого выбора. Так хоть тебя удалось спасти.

Китаец вышел, не сказав ни слова, и направился к дому Хофштадтера, чтобы забрать копии записей об Аль-Харифе.

— Чэнь Лей?

Имя, под которым он приехал, американский чиновник исказил на свой лад. Отделившись от шеренги пассажиров, Шань Фен подошел к столику:

— Чэнь Ли, сэр.

Человек за столиком на секунду поднял глаза и снова склонился над документами:

— Ты родился в Глендейле.

— Да, сэр, восьмого июля тысяча девятьсот второго года.

— Профессия?

— Наемный работник. Я трудился на виноградниках.

Человек снова взглянул на него:

— Наемный работник… И что же ты уехал из Соединенных Штатов?

— Моя мать, господин, была при смерти, и я хотел ее повидать. Она живет… жила в Амстердаме.

— Наемный работник, который тратит свои сбережения, чтобы в последний раз увидеть матушку… Почему же она родила тебя здесь, а потом уехала в Амстердам?

— Там живет моя сестра.

— Ну да, рассказывай кому-нибудь другому.

Последнюю реплику комиссар произнес вполголоса, пока внимательно изучал документы.

— Вохилл! Иди-ка сюда и скажи, как тебе этот тип.

На сей раз беседа велась в маленькой сырой комнате. И Берлин, и Вента, и все прочее осталось очень далеко. От запаха свежей краски слегка подташнивало. Фальшивые документы проверку не прошли. Ему оставалось разыграть последнюю карту.