Кровь и Звёзды - [358]

Потом мне в лицо ударило полное мокрых перьев крыло. Я не могла схватиться, так что я его укусила. Всем своими четырьмя ногами пегаска крепко держалась за перила так туго, как могла, вытаскивая нас. Лестница дёргалась, когда сила отрывала её по частям.

Я собиралась убить нас обеих.

И прямо сейчас, я поняла, что означало быть держащейся за чью-то конечность. Что в самом деле творилось в её голове. Что я сделала бы ей, если бы отпустила и позволила втянуть себя в ту водяную пасть. Я видела её широкие, испуганные глаза. Её шевелящиеся губы. «Не отпускай».

Я не хочу, твоей смерти, Глори. Также, как ты не хотела моей во Флеш Индастрис. У неё ещё целая жизнь впереди. У меня только несколько месяцев. Я знала, что она не хочет видеть меня во мраке. Я хотела отпустить ее, и всё было бы правильно. Всё было бы хорошо. Было бы…

А затем она начала стрелять из своей лучевой винтовки по лестнице. Что она делала? С металлическим визгом целый пролёт лестницы оторвался, сбросив нас обеих в пенящуюся воду. Зачем, хотела я спросить. Но с другой стороны, я не была умной пони.

Из-под нас донёсся громкий лязг, как только ржавые куски угодили в дробилку. Раздался разрывавший уши визг, когда что-то взорвалось под нами, и вода начала яростно бурлить. Мы прижались друг к другу посреди бушующего потока, в то время как всасывание резко остановилось. Круг за кругом вращавшиеся, мы удерживали друг друга в середине этого колодца.

Колодца, который быстро наполнялся водой!

Мы неслись вверх, вверх и вверх, пока вода прибывала. Я могла видеть куполообразный потолок. Открытую трубу. Она выглядела действительно маленькой… в ней едва хватало места для одного пони. Гул всё рос, и пегаска, сделав глубокий вдох, нырнула вниз. Со свистом меня протолкнуло в трубу. Вверх… вверх, вверх и вверх, а давление всё росло и росло. Я набрала воздуха в лёгкие и задержала дыхание.

Раздался металлический взрыв, и я снова оказалась в воздухе. Я немного кувыркалась на верхушке водяной струи, прежде чем, наконец, соскользнула и приземлилась на спину. Глори плюхнулась рядом со мной, кашляя и выплёвывая воду. Конец её винтовки был изогнут в форме буквы Г. Я понятия не имела, как она предполагала исправлять это теперь. Я посмотрела на серые облака и сделала единственное, что было уместно в такой момент.

Я начала безумно хохотать прямо посреди изрытой улицы.

А старый жеребец усмехнулся:

— Ну, блин! А вы обе знаете, как проделать вход!

* * *

Вопреки тому, что кто-то мог считать путешествие по трубе быстрым, в то же время оно было не удобным, а также небезопасным. За пару минут мы проплыли около мили на запад и выскочили рядом с потрепанной, но нетронутой пожарной станцией. Со второго этажа я могла видеть проблеск военно-морской базы и порт на севере. Внизу, рядом с проржавевшей повозкой-брандспойтом, разминался брамин старого жеребца и разгружал свое мощное тело. Кобылка кормила их кучей пожелтевшей травы и колючими кустами (брамин мог съесть, вероятно, все что угодно, неважно насколько радиоактивно или заражено это было) в то время как кисло выглядевшая кобыла разгребала лопатами их зловонный навоз.

Старый жеребец, возглавлявший караван, был морщинистым желтым земным пони с серой гривой. Он носил хорошее коричневое пальто и небрежную, широкополую шляпу, у него была заплетенная грива, хвост, и заросшая головка чеснока в бороде, декорированная им блестящими кусочками фольги. Я была весьма удивлена, увидев ПипБак на его правой ноге. Его яркие, сияющие голубые глаза сверкали, несмотря на его возраст. Что-то в том, как он усмехнулся, заставило меня краснеть.

Хранитель, как он сам называл себя, подобрал нас с улицы и подвез до пожарной станции, в то время как мантикоры развернулись туда, где мы исчезли около мили к востоку. Его гули телохранители Харон и Цербер не сказали ни слова пока бежали трусцой в своей черной боевой броне, вооруженные боевыми седлами с пулеметами. Недружелюбная, равнодушная или неспособная, я не знала, и не была уверена, как начать разговор. На наше счастье, Хранитель был более чем в хорошем расположении духа, чтобы поговорить с тремя пони, отдыхающими в пожарной станции.

— Никогда не видел ничего подобного! Земля грохотала и тряслась, разделяясь на две части, и выпуская из нее не просто фонтан, а двух великолепнейших красоток, каких я когда-либо мог себе представить. Признаюсь, я могу рассказывать эту историю каждому, кого я встречу в оставшуюся часть моих дней, и они никогда не поверят мне! — сказал он, шлёпнув своим копытом по колену. Должна была признать, я не чувствовала себя очень красивой. Моя броня была избита и залита водой, мои ножные скобы погнулись, и я потеряла клочок кожи вдоль левой части моего лица, в том месте, где столкнулась со стенкой трубы. Глори была еще в худшем положении. Ее ноги и круп выглядели так, будто были отшлифованной ссадиной.

— Мы очень признательны, что вы вынесли нас оттуда, Хранитель, — сказала я. Глори не отрывала глаз от своего лучевого оружия. От одного вида погнутого ствола у неё на глазах наворачивались слёзы. Тем не менее, она пыталась придумать, как же его лучше починить.