Кровь и честь - [22]

Джордан задумчиво посмотрел на своего собеседника. Пограничная война закончилась ко всеобщему удовольствию приблизительно тридцать шесть лет назад. Если тогда Гэвэйн был капитаном, то теперь ему должно быть далеко за пятьдесят. В лучшем случае. Для человека такого возраста он был в превосходной форме. Кроме всего прочего, он был еще и чрезвычайно скромен. Короли не посвящают в рыцари обычных солдат только за то, что они проявили храбрость в бою. Чтобы там ни сделал Гэвэйн, это должно было быть чем-то особенно впечатляющим. И в то же время в голосе Гэвэйна слышалась какая-то скрытая горечь… Джордан не мог бы объяснить ничем, кроме разве что актерской интуицией, почему он вдруг почувствовал, что может доверять этому человеку.

– Скажите, только скажите мне правду, Гэвэйн, – произнес Джордан негромко, – во что я все-таки впутался? Могу ли я доверять людям, на которых работаю?

Рыцарь долгое время молча смотрел куда-то вдаль поверх торфяников.

– Вам заплатят огромную сумму, – сказал он наконец, – делайте хорошо вашу работу, не забывайте держать глаза и уши широко раскрытыми, тогда вы сумеете выбраться из этой истории богачом, что вам как раз и нужно.

Актер подождал еще немного, но собеседник молчал. Джордан закусил нижнюю губу. Он никак не мог понять, почему в его собеседнике чувствовалась такая напряженность. Нет, рыцарь не лгал, просто оставалось еще много такого, что он был просто не готов сказать открыто.

– Вы дали клятву защищать принца Виктора, – спросил Джордан, – вы даже последовали за ним в изгнание, а затем вернулись в Полуночный Замок в отличие от большинства его сторонников. А теперь вы рискуете жизнью, чтобы возвести его на трон. Каков он на самом деле? Каков он, Гэвэйн? Родрик рассказал мне историю его жизни, включая и многое из того, что он говорил и делал, начиная с колыбели. Я также знаю всех, кого знал он, но мне нужно больше. Что за человек Виктор?

Гэвэйн впервые за время их разговора посмотрел на своего собеседника. Взгляд его был твердым, но в нем чувствовалась усталость.

– Виктор лучший из худших. Луи – животное, Доминик – сумасшедший, а Виктору досталось в жизни. Братья плели против него интриги, женщина, которую он любил, предала его, а он всю свою жизнь потратил на то, чтобы стать кем-то, кем он не мог быть. Вы называете его разбойником, но это не так. Он совершил… много непростительных поступков, я не отрицаю, но только потому, что он слаб и легко поддается чужому влиянию. Доведись такому человеку родиться в семье не слишком родовитого барона, на плечах которого не лежит тяжкий груз ответственности и бремя власти, он мог бы вырасти очень неплохим парнем. Но ему никогда не хватало характера и дальновидности, чтобы стать счастливым наследником Редгартского престола. Для этого необходима расчетливость и безжалостность, которых ему как раз и недостает. Из всех троих принцев Виктор, несомненно, самый человечный. У него меньше всего врагов при дворе, но все равно он преуспел менее других. Он храбр, когда нужно, к тому же я научил его превосходно сражаться как мечом, так и секирой. Он убил семерых на дуэлях, и мне не известно ни одного случая, когда бы он робел в схватке.

Джордан покачал головой:

– Слабохарактерен, легко подвержен влияниям… и это человек, которого вы хотите видеть своим королем?

Гэвэйн пожал плечами:

– Дела обстоят так, что он или станет королем, или погибнет, а вместе с ним и все его приверженцы. Когда же он займет отцовский трон… у него будут хорошие советники.

Джордан посмотрел на собеседника, сузив глаза:

– Вы очень осторожно выбираете выражения, Гэвэйн, но все же не говорите мне того, что я должен знать. Вам он нравится, Гэвэйн?

– Я считаю себя его другом. Иногда он слушается меня. В принце есть и доброта и благородство. Я стараюсь укреплять эти его качества. Кроме того, я ведь дал клятву его отцу, что буду защищать Виктора даже ценой своей жизни.

– Что? – спросил Джордан. – Что заставило вас дать такую клятву королю Малькольму?

В ответ рыцарь внимательно посмотрел на собеседника и спросил:

– Не слишком ли много вопросов вы задаете, актер?

– Да, да, я все понимаю. В один прекрасный день это принесет мне массу неприятностей, – сказал Джордан, слегка скривив рот. – Я просто пытаюсь хорошо делать свою работу, Гэвэйн. Если я чем-то задеваю ваши чувства, то давайте переменим тему. Что вам известно вон о том кургане? Может быть, существует какая-нибудь местная легенда или предание?

Рыцарь очень долго, раздражающе долго разглядывал актера. Его глаза имели такое выражение, словно бы он холодно размышлял, не лучше ли раздавить назойливое насекомое прямо сейчас? Или подождать немного? Джордан старался изобразить на своем лице как можно более обезоруживающе-простодушную улыбку. В конце концов Гэвэйн перевел свой взгляд на курган, а его собеседник издал еле слышный вздох облегчения. В чем бы ни заключалась причина, но рыцарь, по всей видимости, не был готов к разговору о своей клятве, данной королю, и обо всем том, что стояло за ней. Но еще яснее Джордан осознал, что, если он будет слишком настойчиво расспрашивать Гэвэйна об этом, тот, вполне возможно, очень и очень рассердится. Актер на всякий случай сделал шаг-другой в сторону от своего собеседника и тоже стал рассматривать могильник.