Кровь фюрера - [173]

Фолькманн почувствовал, что у него на спине проступает пот, и перевел взгляд на бегущего мужчину. Он находился в сорока метрах от склада и двигался достаточно быстро. Когда он пробегал под прожектором, освещающим набережную, Фолькманн успел рассмотреть, что у него в руках «Хеклер и Кох».

Фолькманн потянулся было за своей «береттой», но тут же вспомнил, что не взял с собой оружие, когда летел в Геную.

Выругавшись, он побежал к полицейской машине, распахнул дверь и начал лихорадочно рыться в бардачке в поисках оружия. Он понимал, что у мужчины с пистолетом-пулеметом одна цель — уничтожить Скали. Голоса с кассеты, словно тревожная сирена, отдавались в его голове, пока он пытался найти оружие.

— А итальянец?

— Его нужно будет устранить.

Фолькманн еще раз выругался. Кроме документов, в бардачке ничего не было. Он попытался сосредоточиться. У детективов в служебных машинах всегда было оружие, и итальянские копы, естественно, не были исключением. Но вот где оно? Иногда его клали в багажник, иногда закрепляли над головой, под крышей автомобиля. Фолькманн провел рукой по шероховатому винилу. Специального кармана нет. Не было здесь и отделения для оружия! Он сунул руку под сиденье.

Ничего.

Он стал искать ключи от машины.

Их не было.

Фолькманн выругался в третий раз и полез правой рукой за сиденье водителя, обнаружил там рычаг и потянул за него. Он покрылся холодным потом, когда, взглянув в зеркало заднего вида, обнаружил, что мужчина уже в двадцати метрах от здания. Багажник открылся.

Фолькманн распахнул дверцу машины и выбрался наружу, пригибаясь и молясь о том, чтобы в багажнике оказалось оружие.

Кляйнс бежал по набережной и смотрел на людей в освещенном кабинете через окно. Он видел их лица, двое из мужчин стояли, двое сидели; один говорил, а все остальные слушали.

Скали.

Оставалось пройти пятнадцать метров, а люди, находившиеся в кабинете, по-прежнему не видели Кляйнса.

Бэка он оставил в припаркованном «фиате». Тот должен был прикрывать его и быть готовым быстро смыться отсюда. Вторая машина была припаркована на боковой улице, в четырех кварталах от въезда на набережную. Они должны были пересесть на нее, чтобы отправиться в безопасное место.

Стрелять тут не просто. Ничего невозможного, конечно, но слишком много людей и многое могло пойти не так, однако, по словам Майера, убить Скали было необходимо.

Кровь Кляйнса вскипала от выброса адреналина, все тело горело.

Уже близко…

Он находился в двенадцати метрах от окна склада, а люди за стеклом по-прежнему его не замечали. Он положил палец на спусковой крючок и согнулся, чтобы пройти под желтой лентой.

В десяти метрах от края набережной, перед складом, Кляйнс помедлил. Животный инстинкт подсказывал ему: что-то не так. Краем глаза он заметил справа какое-то движение. Повернув голову, он увидел, как открылся багажник полицейской машины и какой-то мужчина, пригибаясь, быстро скользнул вдоль машины и начал лихорадочно рыться в багажнике. Лица мужчины видно не было, но в долю секунды Кляйнс понял, что этого мужчину тоже нужно убить.

Кляйнс поднял «Хеклер и Кох» и начал стрелять. Набережная взорвалась эхом выстрелов, а мужчина спрятался за машину, когда град свинца разбил стекло и прошил металл.

Кляйнс направил дуло оружия на окно склада. Он видел, что мужчины в кабинете услышали звук выстрелов и застыли с открытыми от изумления ртами, глядя на Кляйнса.

Кляйнс нажал на курок.

Оконное стекло рассыпалось осколками по полу, свинец впивался в бетон, дерево и плоть. Смертоносные пули, выпущенные из «Хеклера и Коха», просто изрешетили крошечную комнату. Фигурки за окном дергались, как марионетки, а Кляйнс продолжал давить на спусковой крючок, не прекращая стрелять.

Щелк!

Магазин опустел. Кляйнс выдернул его и, достав новую обойму из кармана, перезарядил автомат.

Внезапно он увидел, что фигура за машиной опять зашевелилась — человек что-то вытащил из багажника. Кляйнс развернул «Хеклер и Кох», прицелился в фигуру и снова нажал на спусковой крючок.

Фолькманн, чувствуя себя совершенно беспомощным, прятался за машиной, переводя взгляд с мужчины на открытый багажник, а по том на окно кабинета. Фигуры внутри дергались под смертельным дождем пуль, выпущенных из «Хеклера и Коха».

Когда стрелявший сосредоточил внимание на мишенях за окном, Фолькманн решил, что это его шанс и, пригнувшись, добрался до багажника и лихорадочно сунул руку внутрь. Он поспешно ощупывал содержимое багажника, надеясь наткнуться на что-то металлическое, — найти дробовик или пистолет-пулемет.

Ничего.

Холодный металл домкрата.

А затем…

Он нащупал что-то твердое. Нащупал скобу, потом вторую, а потом и оружие. Его пальцы коснулись рукоятки «узи», и он с удовольствием ощутил прикосновение холодного твердого металла. Фолькманн услышал, как смертоносное стрекотание «Хеклера и Коха» внезапно прекратилось — стрелявший вытащил магазин и перезарядил пулемет.

Извернувшись, Фолькманн заглянул в багажник и увидел, что «узи» удерживается на скобах двумя полосками резины, сорвал их и вытащил оружие, надеясь, что оно заряжено.

Он выхватил «узи» как раз тогда, когда автомат снова застрекотал. Фолькманн откатился за машину, ударившись о землю. Он слышал, как пули бьются об автомобиль, прошивая металл. Фолькманн перекатился вдоль машины, сжимая пальцы на затворе, а потом ухватился за рукоятку.