Кровь дракона - [2]

Старик выбрался из вагона, медленный и жалкий. Проводница посторонилась, чтобы не прикоснуться к уродливому инвалиду. Ей даже в голову не пришло помочь ему.

Фестивальник искренне оскорбился.

— Сам ты плюшевый, — отвечал он. — Настоящая сталь. Сам ковал. Хочешь подержать?

Горбун стоял возле поезда, его правая рука начинала подниматься.

— Почему бы и нет, — сказал Скорпион.

Поезд засвистел и начал трогаться. Участник карнавала давно должен был забраться внутрь. Но его товарищи, увлеченные какой-то беседой, напрочь забыли о нем. Сам же мечник чувствовал себя слишком оскорбленным, чтобы помнить о чем-то другом.

— Бери, — осклабился он.

И передал меч.

Фестивальник предвкушал, как ноги незнакомца подломятся, а пальцы безвольно разожмутся — закаленный клинок весил немало. Скорпион легко подхватил оружие, словно владел им с детства. Боль и тяжесть сразу ударили его по плечам, прокатившись вниз, до самых пальцев. Профессиональный мошенник, он не привык иметь дело с грубым оружием.

Но мог — если приходилось.

— Лезвия не касайся, — предупредил фестивальник. — Острое.

Скорпион развернулся и снес старику голову.

Уродливое лицо повернулось к небу, белые глаза закатились. Поезд набирал скорость. Пальцы инвалида конвульсивно сжались, раздался выстрел. Его никто не услышал, кроме Скорпиона.

Отрубленная голова, прыгая, покатилась по перрону, пока не упала под колеса. Там она прекратилась в кровавую кашу. Горбун обвалился наземь, словно за одно мгновение сгнил изнутри. Из рассеченной шеи хлестал горячий фонтан.

— Что же это? — прошептал фестивальник.

Пуля прошла между кругами кольчуги и разворотила ему живот.

Скорпион провернул в воздухе клинок и повернулся к умирающему.

— Взявшись за меч… — произнес он.

Окончания древней мудрости говорить уже было некому. Фестивальник лежал на перроне, словно решил посоревноваться с инвалидом — из кого больше вытечет крови.

Горбун выигрывал.

Скорпион вынул из кармана носовой платок и осторожно вытер рукоятку меча. Вложил ее в руку любителя истории и сжал тому пальцы.

— Выглядит убедительно, — прокомментировал он. — А впрочем, плевать.

Он вынул из наплечной кобуры пистолет и передернул затвор. Затем осторожно направился по тропе.

* * *

Скорпион шел быстро.

Он понимал, что рано или поздно люди старика настигнут его. Слишком много денег забрал он из тайной казны короля преступного мира. Обойти первые ловушки, расставленные неумелыми помощниками, оказалось легко. Но тот, кого прозвали именем ядовитого паука, знал — о потере таких сумм не забывают. Никогда.

Теперь, где бы ни находился Скорпион, ему придется всегда оглядываться через плечо — и рано или поздно он увидит нацеленное на него дуло пистолета.

Если, конечно, не нанесет удар первым.

Скорпион понимал, что допустил ошибку. Не рассчитывал, что старый бандит сам возьмет его след. Не узнал криминального авторитета в жалком попрошайке, ползущем по узкому коридору поезда.

Такие оплошности могли стоить жизни — но не на этот раз. Человек жестко усмехнулся. В конце концов, все сложилось как нельзя лучше.

Старик сам вылез из своей норы — и теперь муравьи лакомятся его мозгами. А после смерти отца сыночек мало на что будет способен.

Разве что умереть. Это и надо ему устроить.

Отойдя от станции, Скорпион убедился, что высокие заросли надежно скрывают его от посторонних глаз. Он вынул из внутреннего кармана сложенную карту и бегло просмотрел ее.

— Бедный, разжиревший сиротка, — пробормотал человек. — Где же ты оставил свою машину?

К станции вела узкая дорога, однако Скорпион понимал, что старик выбрал для засады более уединенное место. В полукилометре, за лесом, проходил небольшой проселок.

«Вот где ты меня ждешь, дружок, — подумал человек. — Но это слишком далеко. Значит, послал кого-то нам навстречу…»

Скорпион не ошибся. Не успел он сложить карту и вернуть ее во внутренний карман пиджака, как на тропе послышались чьи-то шаги.

— Думаешь, старый пень смог что-то сделать? — раздался приглушенный расстоянием голос.

«Конечно, — мысленно отвечал Скорпион. — Он отлично превратился в масло под колесами поезда. Чего и вам желаю, друзья мои».

Он поднял пистолет и стал аккуратно наворачивать глушитель. Ни к чему тревожить беспечных птичек, доверчивых зайчиков и вооруженных бандитов, что еще оставались в машине.

— Старику, поди, уже шестой десяток пошел, — продолжал голос. — А сынок все равно без его разрешения в туалет не сходит. Я вот думаю — в ком тут дело. Отец слишком властный, или наследничек мямля?

Сам Зигмунд Фрейд встал бы в тупик перед таким вопросом. Поэтому собеседник бандита, хранивший пока молчание, отвечать не стал. Вместо этого он шикнул на своего товарища:

— Молчи, дурья твоя башка! Уже почти пришли. Если услышат, что ты тут наболтал… Помнишь, что стало с тем стукачем?

— Да, — согласился первый. — Наглотаться мелких гвоздей — это тебе не шашлык покушать. Доктор наш говорит, что умер бедняга от чрезмерного возлияния.

— От внутреннего кровоизлияния, тупица, — поправил второй. — А слышал, что про старика-то нашего рассказывают?

Он уже забыл, как сам пару секунд назад призывал к осторожности. Как это свойственно людям, подумал Скорпион.