Кровь деспота - [9]

Поначалу Энрико не хотел идти в бордель, мотивируя отказ тем, что его сердце еще тоскует по возлюбленной. Чуть ли не силком я сумел его туда затащить. И кто бы мог подумать — он вошел во вкус. Вытащить его оказалось не так-то просто. Я ему твердил, что лишних денег нет (про кошель убитого разбойника я, естественно, промолчал), но Энрико не растерялся и нашел способ продлить удовольствие. Он прикинул, что для этих целей было бы вполне разумно обменять пару ковров. Своеобразный бартер, который в этом заведении вряд ли когда случался. Ответ мой был довольно суров:

— Ты, наверное, забыл, Энрико, что товар, который мы везем, принадлежит не только тебе. Был уговор, а благодаря твоим стараниям моя доля будущей выручки теперь равна третьей части. Если в каждом клоповнике, каждой гостинице и борделе мы будем расплачиваться товаром, то сам понимаешь, каков будет итог. О заветном богатстве можешь забыть. Идем, или ты еще раз влюбился?

Словно услышав эти слова, из комнаты, где развлекался Энрико, выглянула симпатичная блондиночка с короткими волосами. Полуобнаженная.

Я был непреклонен. Мои доводы и справедливое возмущение образумили парня. Я не хотел, чтобы он держал на меня обиду, и повел его в трактир. Шумная компания, море выпивки — то, что нужно, чтобы развеять скуку и обрести доверие друг к другу.

Уже вечером, заметно покачиваясь за столом, Энрико спросил меня:

— Фосто, слушай, а ты действительно какой-то там город сжег?

— Замок, — уточнил я, икнув. — Тот парень, что сейчас валяется в овраге, говорил про замок.

— И?

— Что «и»? Обознался он. Не жег я никакого замка. Ты сам видел — если я кого и убиваю, то только отъявленных негодяев.

Энрико осушил свою кружку с пивом. Один глаз у него совсем окосел.

— А почему тебя Быстрым прозвали?

— Почему да почему. Мечом я владею хорошо. Или, ты думаешь, из-за постельных подвигов? Хе-хе.

Как мы возвращались в свой постоялый двор, я уже не помню, но на следующее утро мы выдвинулись в путь гораздо позже запланированного.

Саракс встретил нас дождем, грязью и угрюмым взглядом местных стражников. Две недели мы были в дороге, и треклятая погода ухудшалась в такт с нашим продвижением вперед. Сильные ветры, а потом надоедливые дожди то и дело пытались затормозить нас. В далеких пустынях внезапные тучи были бы восприняты как великая благодать, но здесь это стало настоящей помехой. Поэтому стоило нам достигнуть ворот Саракса, как настроение и боевой дух возвысились, несмотря на царящее вокруг ненастье.

Улицы Саракса заметно отличались от улиц Дирейма. В том смысле, что даже самый захолустный переулок Дирейма был менее отвратительным, чем главная улица этого пограничного города. Радовало лишь одно — здесь мы не собирались долго задерживаться. Все, что нам требовалось, — это немного пополнить запасы пищи и двинуться к речному порту. Там паром перевезет нас на другой берег. Берег могучего королевства Гелетия.

Мы неторопливо ехали по городу, ловя на себе презрительные взгляды местных горожан, которые даже в такую погоду упорно не хотели покидать вонючих улиц. Это позже я узнал, что негативное отношение сараксанцев ко всем приезжим обусловлено войной с Гелетией, которая была лет пятнадцать назад. Тогда вся долина близлежащей реки превратилась в пустырь. По обе стороны этой природной границы. Заварушка та отчего-то отличалась особой жестокостью с обеих сторон, и Саракс ощутил ее в полной мере. Жители города безжалостно уничтожались вражеской армией, а стены его были полностью срыты. Вмешательство Эллас-Амина предотвратило завоевание этих земель, война вскоре кончилась, но осадок, как говорится, остался. Так что наш явно купеческий экипаж воспринимался обывателями как бессовестная попытка поддержать экономику неприятеля. Могло быть и так, что их смущал холеный вид Энрико, красующегося своим богатым одеяниям на виду у жалких оборванцев. Так или иначе, мне было абсолютно плевать на чье-то мнение относительно нашего торгового маршрута. Боязно было за Энрико, так как появилась необходимость оставить его одного.

Мы подъехали к большой рыночной площади. Было людно, но я бы мог поставить свою левую руку на то, что в ясный день народу здесь бывает в два раза больше. Что ж, меньше спрос — дешевле предложение. Я обратился к Энрико:

— Слушай, друг, я пойду узнаю, где тут оружейник или кузнец какой. Надо избавиться от нашей добычи. Держи, здесь немного денег. Купи съестного в дорогу. Только не спеши. Приценись. И ни на секунду, повторяю, ни на секунду не оставляй повозку без присмотра. Глазом моргнуть не успеешь, как разрежут полог и что-нибудь утащат. Понял? Не подведи.

Я схватил доспех и меч покойного Фольмгама, завернул их в мешок и отправился продавать. Сказать к слову, первоначально я хотел, чтобы Энрико оставил себе меч для личного пользования, но в первом же нашем учебном поединке обнаружилась полная неспособность моего партнера владеть этим оружием. Если быть точнее, обнаружился недостаток силы. Энрико непрерывно ныл, что меч слишком тяжелый. При излишне усердном замахе клинок выскользнул из его рук и полетел в сторону неба. Он заметался и, не глядя вверх, побежал как раз в ту сторону, куда должно было приземлиться оружие. Пришлось вмешаться, чтобы потом не вытаскивать меч у него из головы.