Кровь Аэнариона - [10]

Они кинули кости, и они проиграли. Последняя ставка эльфов была сделана, и теперь они должны были познать цену неудачи. Король поднял голову и засмеялся.

Они попробовали, но не было никого, кто бы мог засвидетельствовать их неудачу. Он бросил взгляд через плечо, посмотрев на полусформировавшийся Вихрь. Аэнарион был готов предложить себя как жертву, как он это сделал, пройдя сквозь Пламя Азуриана, но он знал, что теперь это не сработает. Ничего не оставалось, кроме как вернуться в бой и сражаться, пока к нему не придёт смерть.

«Да, — шептали голоса. — Иди! Убивай, пока мир не придёт к концу».

Наступил момент страшной тишины. Вихрь закручивался и танцевал перед ним, будто собираясь упасть как уставшее дитя. Аэнарион смотрел на него, зачарованный и испуганный, поскольку вихрь начал разрушаться. Вдруг, исчезающий образ Каледора стабилизировался. Призрак повернулся к Вихрю и продолжил заклинание. Мерцающие фигуры появились вокруг мага, будто вызванные сюда по его желанию. Аэнарион узнал в них призраков павших архимагов. Каким-то образом, они смогли выжить в этом месте, что-то связало их с ним даже в смерти.

Духи остальных архимагов присоединялись к ритуалу, отправляясь в Вихрь друг за другом и исчезая. Аэнарион смотрел на них своим быстро темнеющим взором. Он увидел, что они застыли, будучи пойманными в ловушку в центре заклинания, но тем не менее они продолжали ритуал. Что-то внутри подсказало ему, что призраки отдали себя вечности, чтобы закрепить сотканное ими заклятье.

«Нет! — завопили голоса в голове эльфа. Он чувствовал, что хор безумной ненависти рос в его голове, угрожая пересилить его волю. — Разрушь это! Уничтожь их всех! Уничтожь мир!».

Эти вопли были соблазнительны. Он хотел им повиноваться. Почему кто-то должен жить в то время, как он умрёт? Какая ему была разница, продолжит ли мир своё существование, когда его в нём не будет и он не сможет им править?

Он медленно двинулся к центру Вихря. Призрак Каледора предстал пред ним и сделал останавливающий жест. Архимаг покачал головой и указал на клинок. Меч выл в руках Аэнариона, убеждая его убить Каледора, а затем прыгнуть в Вихрь, зарезав всех вокруг. Сделав так, он бы отменил всё, уничтожил бы весь мир, развязав всё сдерживаемое волшебство, с которым так долго боролись волшебники и которым было так сложно управлять.

Король испытал искушение. Он бы мог закончить всё, убить всех, его клинок мог бы попировать на смерти целой планеты. Часть его хотела сделать это, закончить всю остальную жизнь вместе со своей собственной. Если он должен был умереть, то почему бы не забрать с собой всё остальное?

Он встал там, пристально глядя на призрак эльфа, который когда-то был его другом. Дух Каледора ощущал его внутреннюю борьбу, но не мог сделать ничего, что бы могло помочь или помешать королю. Решение было только за самим Аэнарионом, или же его Мечом.

Эта мысль заставила Аэнариона заколебаться. Он сам был себе своим хозяином. Он всегда шёл своим путём. Он не покорился своему народу, Хаосу и богам эльфов. И в конце концов он не покорился бы Мечу, который выл в разочаровании, как будто ощущая его решение и борясь против него.

Каледор улыбнулся и махнул рукой на прощание, а затем развернулся и отправился в ловушку, в которой он будет пойман до конца времён.

Аэнарион развернулся спиной к Вихрю и пошёл прочь. Меч боролся с ним на каждом шагу.

Снаружи творилось настоящее безумие. С небес ударила молния. Время текло странно в диапазоне влияния Вихря. Демоны исчезали, возвращаясь в царство Хаоса, который сформировал их когда-то. Хаосопоклонники старели: годы проходили для них за секунды, разлагая плоть, которая отпадала от падающих на землю трупов. Всюду формировались груды костей.

Аэнарион стоял и смотрел. Даже эльфы старели под влиянием новорождённого Вихря. Король жестами призвал оставшихся в живых бежать, и они повиновались.

Король-Феникс знал, что умирает от ран и ядов, жгущих его вены. Он знал, что должен пойти и вернуть Меч на его место. Он не мог рисковать тем, чтобы клинок попал ещё в чьи-то руки. Не так близко от сердца Вихря. Ни один демон или злое существо не должно было найти его. Теперь он понимал, почему боги не хотели, чтобы мечом кто-либо владел.

Аэнарион посмотрел на тело Индраугнира:

— Жаль, что ты больше не сможешь мне помочь, старый друг, — сказал он.

Открылся огромный глаз, и дракон попытался взреветь. Вместо его обычного гордого рёва, из глотки дракона вырвалось лишь шипение, но он смог встать на ослабленные ноги и стоял там, пошатываясь и истекая кровью.

— Один последний полёт, — промолвил Аэнарион, и дракон кивнул, как бы соглашаясь. — Мы вернём Меч на Губительный Остров и воткнём его в алтарь так глубоко, что больше никто не будет в состоянии его вытащить.

Аэнарион заставил себя сесть на спину умирающего дракона и привязать себя к нему. Он в последний раз взглянул на разрушенное место. Странное волшебство текло вокруг него. Тёмные очертания призраков вырисовывались в руинах храма, что пытались исполнить обряд великого непостижимого ритуала. Он взялся за уздцы, и дракон взмыл в небеса через облака, которые закручивались и поднимались к солнцу.