Крокки из Рода Барса или Мир Оборотней - [32]

Но даже на более-менее связную мольбу у него не было сил. Сознание его почти полностью парализовали страх и нестерпимая боль. И лишь в каком-то уголке его, ясном и не замутненном ужасом, проплывали видения гранитных статуй, озаренных таинственным скользящим светом голубого карбункула, украшенный затейливым орнаментом купольный потолок. В мыслях его всплыло видение каменного змея, высеченного на потолке. Змей, изгибаясь кольцом, заглатывал собственный хвост.

Крокки вспомнил, что на этот барельеф почему-то указал ему демон — Хранитель Браслета… Змей, кусающий свой хвост… Сознание Крокки стало проясняться, глаза его раскрылись шире и по ним словно впервые ударил блеск десятков горящих факелов. Крокки стиснул волю в кулак, зло и упрямо мотнул головой, презрительно сплюнул в сторону вопящих зеленолицых и оттолкнулся от борта арены.

Рывками, как ходули, переставляя изрезанные ноги, он двинулся вдоль круглого борта арены, постепенно смещаясь к ее середине. Змей с прежней неспешностью следовал за ним.

Крокки шел по кругу, и по тому же кругу ползло за ним огнедышащее чудовище. Казалось, оно настигает граэррца. Публика вскочила со своих мест, истошно вопя. Крокки споткнулся о чьи-то останки, поскользнулся в кровавой мешанине раздавленных тел и его едва не обожгло дыхание неумолимо настигающего его змея. Но пленник поднялся, шатаясь как пьяный, и, с усилием переставляя ноги, продолжал движение по той же окружности.

Нет, скорее это была дуга — радиус ее постепенно уменьшался, становясь все короче по мере того, как Крокки смещался к центру арены. Так же смещался и Сапсун; его тело сначала изогнулось плавной дугой, но чем меньше становилась окружность, по которой двигался Крокки, тем круче изгибалось многометровое тело змея.

Вскоре перед Крокки замаячил хвост чудовища, между тем как за его спиной, обдавая его пятки жаром, неумолимо двигалась чудовищная голова с разинутой пастью. В глазах граэррца снова потемнело; мышцы его напряглись как натянутая тетива и, казалось, еще один шаг, еще мгновение — и они порвутся, и он не успеет дотянуться до этого зеленого, скользкого, острого хвоста, оставляющего борозду в кровавой жиже…

И все же ноги его, подкашиваясь, сделали эти несколько шагов, он ничком рухнул на Сеапсунов хвост и, хватаясь за скользкие, твердые и острые чешуйки, стал подтягиваться по нему; голова змея ни на секунду не замедлила своего движения и не отстала ни на сантиметр. Крокки подтягивался по хвосту, преследовавшая его разинутая пасть тянулась за ним, миг — и к изумлению ахнувшей публики в пасти Сеапсуна оказался конец его собственного туловища!

Крокки упрямо полз вперед по телу змея, и глупая тварь, преследуя его, все больше и больше вбирала в пасть собственный хвост. В отчаянии поднял кулаки и взвыл старший жрец, стоявший рядом с Швазгаа. Королева вздрогнула, словно очнулась ото сна. Глаза ее широко раскрылись. Израненный, окровавленный пленник упорно карабкался по изогнутому телу чудовища.

Вдруг Сеапсун резко дернулся и стал. Пасть его была полностью забита его же хвостом. Глаза чудовища выпучились, дрожь судороги прошла по всему его туловищу, оно затряслось так, что Крокки едва удержался на нем. Но он удержался, и даже поднялся на ноги на загривке издыхающей твари.

Последняя, угасающая волна дрожи прокатилась по телу чудовищного существа. Крокки увидел, как раздулись ноздри Сеапсуна, а глазные яблоки вдруг начали вылезать из глазниц. Вскрикнув, Крокки бросился к голове. Наступившую тишину разорвал пронзительный вопль змеиной королевы. Швазгаа вскочила и в несвоственном ей смятении показывала на пленника трясущимся пальцем. Воины смотрели на нее в растерянности, пораженные ее видом и не понимая, чего она хочет.

Не успел Крокки приблизиться к неподвижной голове Сеапсуна, как глазные яблоки под напором скопившегося в голове горячего воздуха окончательно выдавились из глазниц; из отверстий забил дым, который, впрочем, через считанные мгновения иссяк. Крокки ничком лег на голову мертвого чудовища и просунул руку в глазную дыру. Руку обжег острый, почти невыносимый жар, но она почти тотчас нащупала какую-то холодную, явно чужеродную для внутренностей этой твари вещь. Крокки рывком вытащил ее. В свете факелов ослепительно засверкали бриллианты колдовского браслета и вспыхнули так ярко, что на миг ослепили молодого короля.

Но спустя мгновение блеск потух. В эти минуты копьеносцы, оттеснив от барьера публику, выстроились в ряд и замахнулись, направив на Крокки острия копий.

И в этот момент крик испуганной королевы обрел, наконец, внятность.

— Стойте! — кричала она. — Замрите, глупцы! Мы не смеем и пальцем тронуть его, иначе мы все, все, все погибнем!..

Глава XIV. Борьба за браслет

Зрители умолкли. Воины с занесенными копьями застыли над ареной. Королева встала, с замиранием следя за действиями Крокки. Граэррец, сжимая в руке браслет, сполз с головы погибшего чудовища. Бриллианты браслета испускали лучистое, пульсирующее сияние. Временами длинные тонкие лучики, как протуберанцы, вырывались из них, и если такой лучик касался тела Крокки, то в этом мести почти мгновенно затягивались раны. Крокки тотчас обратил на это внимание. И едва лишь показывался луч, как он сразу направлял его на одну из своих бесчисленных ран. В считанные минуты ему удалось избавиться от всех своих шрамов и порезов.