Кроатоан - [28]

— С другом. — Ее телефон по издевательскому совпадению пикает и показывает второй вызов: «Борха». — Энрике, почему бы тебе не попробовать добраться до обсерватории? Я серьезно, иначе ты останешься посреди городского хаоса…

— Ой, ночь в обсерватории — звучит как-то мрачно.

— Второй вариант — это ночь в офисе, с Сильвией и Ферреро Роше.

— Уговорила, — соглашается Энрике. — На самом деле мне нравится идея такого ночного побега. Я позвоню тебе с дороги. Будь осторожна.

— И ты.

Кармела слышит звон стекла. И видит, как Нико просовывает руку в дыру на двери кафе. Когда Кармела вешает трубку, телефон в ее руках как будто превращается в голос Борхи, настойчиво требующий ответа. Девушка вымотана и напугана, она считает, что вполне готова ответить: Борха — это меньшее из зол. Она расстегивает ремень, открывает дверь и делает шаг из машины, следя за дверью в кафе. Оказавшись во влажном ночном воздухе, на спокойной дороге, Кармела чувствует в себе достаточно сил, чтобы встретиться с прошлым.

— Где ты была? — сразу же кричит Борха. — Я оставил тебе пять сообщений, я стоял под твоими окнами! Кармела, что за хрень!.. Ты разве не замечаешь, что происходит вокруг?

Кармела опирается на крышу «тойоты»: дверь открыта, одна нога на пороге, девушка готова ко всему. Влажный освежающий ветерок колышет ее волосы.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает она мягко.

— Как чувствую? Я тут сижу в этой долбаной машине, круги наворачиваю. Моя мать не отвечает на звонки, ты тоже не отвечаешь!.. Как я, по-твоему, должен себя чувствовать? Как дерьмо!

Вся семья Борхи — это его мать, уже довольно пожилая женщина, она живет одна, в Валенсии. «Я должна позвонить родителям», — повторяет про себя Кармела.

— Извини, — говорит она в телефон. — Я не могла тебе позвонить. — Издалека доносится звук упавшей железки. Вероятно, Нико что-то еще ломает в кафе.

— Бывает, ничего страшного. — Под его голосом скрывается ярость, она шипит, но почти не дает пара. Кармела знает, что сейчас Борха мучительно восстанавливает контроль над собой. — Но мы должны встретиться. Пожалуйста, Кармела, умоляю тебя, прости меня или хотя бы на сегодня позабудь о наших разногласиях… Пожалуйста, мне необходимо тебя увидеть, — умоляет он.

— Я тебе перезвоню.

— Нет-нет, Кармела, не вешай трубку!.. Выслушай!..

— Я сейчас не могу…

— Черт, мы же прожили вместе больше восьми лет. Это для тебя ничего не значит?

Про восемь лет — это правда лишь отчасти. До последнего расставания они уже дважды порывали отношения. Первый раз случился после двух лет сложной совместной жизни, и он не был связан с избиениями. Как бы ни было стыдно это признать, в то время Кармела допускала контролируемое насилие и унижение как часть садомазохистской игры, которая так нравилась Борхе в постели. Да. Это было как игра, и оба они играли свои роли. Однако в случае Борхи персонаж-тиран вышел за пределы секса и принялся устраивать дотошные допросы о том, чем занималась Кармела в его отсутствие, куда ходила.

Кармела решила порвать с Борхой и продержалась почти месяц. Потом они попробовали начать все сначала — еще один год, — и на этом втором отрезке Борха начал злоупотреблять алкоголем, что совпало с ухудшением его положения на работе. Теперь насилие сделалось не только частью игры: оно отравляло их повседневную жизнь; Борха превратился в сбрендившего артиста, который продолжает играть роль, даже когда занавес опущен. Однажды ночью Кармела сбежала к родителям. В тот раз их раздельная жизнь продлилась полтора года, а потом Кармела совершила ошибку и предоставила Борхе еще один шанс. «Этот парень — твой наркотик, он тебя доконает», — повторял ей брат. Энрике Рекена выражался примерно так же. Кармела признавала их правоту, но продолжала вращаться на орбите Борхи, пока полгода тому назад не подала заявление в суд.

Кармела знает: в сумме получается не восемь, а всего шесть лет. А если учитывать только то время, когда ей по-настоящему нравилось быть с ним, время любви, в итоге останется не больше двух лет.

— Где ты? — кричит Борха. — Скажи мне, где ты, и я там буду через пять минут!..

— Борха…

— Ты что, уехала? Ты одна?

— Нет, — отвечает она, почти желая сделать ему больно. — Я не одна.

Ему действительно больно.

— Ты с Энрике Рекеной? — подозрительно спрашивает он.

— Я не одна. — Голос у Кармелы дрожит.

— Прекрасно. Где ты намерена провести ночь?

— Не знаю. За городом.

— Скажи мне где.

Кармела не может решиться, а его властный мятущийся голос только усиливает ее колебания. Оставить Борху одного в такую ночь, не дать ему шанса спрятаться в обсерватории — это кажется Кармеле ненужной жестокостью. С другой стороны, она больше не хочет его видеть. Девушка не может сказать ни да, ни нет, она опускает руку с телефоном, чтобы не слышать дребезжащий голос Борхи, который продолжает чего-то требовать.

— Я перезвоню тебе, как только смогу, — обещает она. Позади слышен шум. «Нико!» — вспоминает она. Возвращение к реальности требует усилий, Кармела сбрасывает звонок.

Одновременно с этим она слышит стук двери и видит Нико на пороге кафе. Спина ее покрывается мурашками, липким потом.