Кризис - [159]
Та точка зрения, что ход истории зависит от множества деталей, а не от решений конкретных политиков и прочих «великих людей», в настоящее время является едва ли не общепринятой среди историков. Часто можно услышать, что тот или иной лидер выглядит влиятельным всего-навсего постольку, поскольку он (или она) проводит политику, соответствующую мнениям, уже господствующим в обществе; что в противном случае может показаться, что те или иные политики становятся великими благодаря возможностям, которые открываются перед ними, а вовсе не в силу выдающихся личных качеств (нередко в пример приводятся американские президенты Джеймс Полк и Гарри Трумэн[114]); что лидеры в состоянии лишь выбирать из ограниченного набора опций, определяемого другими историческими факторами. Промежуточное положение между теорией «великих людей» и отрицанием роли лидеров занимает концепция немецкого социолога Макса Вебера (1846–1920), который утверждал, что определенный тип лидеров, а именно так называемые харизматические лидеры, порой может менять ход истории при некоторых обстоятельствах.
Эта дискуссия продолжается по сей день. Каждый историк склонен придерживаться того или иного априорного убеждения, опираясь, скажем так, на принцип, а не на какой-то прагматический способ оценки эмпирических данных, и распространять свою точку зрения на все исследования. Например, все биографии Гитлера пересказывают, разумеется, основные, ключевые события его жизни. Но сторонники теории «великих людей» взаимосвязывают эти события, делая вывод, что Гитлер был необычайно эффективным и порочным лидером, который вверг Германию в катастрофу, а при другом лидере страна бы ее избежала. Противники теории «великих людей» излагают те же события, подчеркивая, что Гитлер просто озвучивал и воплощал пожелания немецкого общества того времени. Этот спор невозможно разрешить посредством изучения нарративов и отдельных тематических исследований.
Многообещающим подходом видится недавно проведенный анализ, объединяющий три характеристики: большую выборку исторических событий (многих или даже всех) определенного типа; использование «натурных исторических экспериментов», то есть сопоставление аналогичных исторических траекторий, при которых определенное событие произошло или не произошло (я приведу два примера ниже); и количественное измерение результатов. Две отличные работы с изложением данной методологии были опубликованы Бенджамином Джонсом из Северо-Западного университета и Бенджамином Олкеном из Массачусетского технологического института.
В своей первой статье Джонс и Олкен спрашивают, что происходит с темпами роста национальной экономики, когда лидер страны умирает от естественных причин, и чем происходящее в этом случае отличается от последствий событий, когда он продолжает жить? Данное сравнение выступает натурным экспериментом по проверке эффекта смены руководства. Если теория «великих людей» верна, тогда смерть лидера с немалой вероятностью приведет к изменениям темпов экономического развития – они либо замедлятся, либо ускорятся, в зависимости от того, была ли политика этого лидера позитивной или негативной соответственно. В свою базу данных Джонс и Олкен внесли все случаи мировой истории, когда национальный лидер умирал на посту от естественных причин, с 1945 по 2000 год. В выборке 57 примеров: в основном причиной смерти становились сердечный приступ или рак, также имеются несколько авиакатастроф, гибель в море, падение с лошади, пожар и сломанная нога. Эти события действительно образуют диапазон случайных пертурбаций: экономическая политика лидера никак не сказывается на вероятности того, что этот лидер может случайно утонуть. Как оказалось, темпы экономического роста чаще всего изменяются именно после смерти от естественных причин (от старости или болезни). Это подсказывает, что в среднем по многим случаям лидерство и вправду влияет на экономическое развитие.
Во второй статье Джонс и Олкен спрашивают, что происходит, когда лидер не умирает от естественных причин, а погибает от насилия? Конечно, убийства вовсе не являются случайными событиями: ведь на них решаются при определенных условиях (например, когда граждане недовольны низкими темпами экономического роста). Потому Джонс и Олкен сравнивают удачные покушения с неудачными попытками, когда пули пролетали мимо. В результате обнаруживается следующее: национальные политические условия могут определять частоту покушений, но не влияют на цель убийц. База данных включает 298 покушений на национальных лидеров, с 1875 по 2005 год: 59 успешных и 239 неудачных. Как выяснилось, удачные попытки намного чаще, нежели неудачные, приводили к изменениям национальных политических институтов.
В обоих исследованиях эффект смерти лидера был сильнее в случаях смерти авторитарных лидеров, чем в случаях смерти демократических лидеров, и сильнее для «самодержавных» автократов, чья власть не ведала ограничений, чем для автократов, вынужденных учитывать мнение парламента или политических партий. Словом, мы получили ожидаемое подтверждение: сильные лидеры с неограниченной властью оказывают большее воздействие (позитивное или дурное), нежели лидеры с ограниченной властью. Таким образом, эти исследования согласуются с общим выводом: иногда лидерство и вправду имеет значение. Но все зависит от конкретного лидера и от конкретной политики.
