Кризис - [156]
Потому я ожидаю, что социальные исследователи не сочтут полезным описание конкретных государств и наций как преимущественно гибких или жестких. Скорее, более разумно и корректно классифицировать нации как гибкие или жесткие по тем или иным «осям координат». Это вопрос для будущего исследования.
11. Базовые национальные ценности
Для индивидов базовые ценности лежат в основе их морального кодекса и часто составляют то, за что человек готов умереть. Применительно к индивидам базовые ценности могут либо упростить, либо затруднить преодоление кризиса. К позитивным их свойствам относятся прояснение личной позиции и точки зрения, с которой возможно оценить прочие стороны своей жизни. А отрицательное свойство заключается в том, что людям свойственно цепляться за базовые ценности, даже когда те перестают соответствовать изменившимся обстоятельствам и потому мешают преодолеть кризис.
Государства и нации также обладают базовыми ценностями, которые обычно разделяются всеми гражданами страны и за которые в ряде случаев эти граждане готовы погибать. Базовые ценности связаны с национальными особенностями, но здесь все-таки есть различия. Например, национальная идентичность Финляндии опирается на уникальный язык и культурные достижения, но базовой ценностью, за которой отдали жизни столько финнов в войне против Советского Союза, была финская независимость; именно ее, а не финский язык, СССР стремился уничтожить. Точно так же немецкая национальная идентичность опирается на немецкие язык и культуру и на общую историю германских племен и народностей. Но базовые ценности Германии охватывают, в том числе, осуждаемый многими американцами «социализм» (хотя большинство немцев эти меры одобряет): речь о государственной поддержке общественных благ, ограничениях индивидуальных прав ради общего блага и недопущении того, чтобы важные общественные блага зависели от эгоистичных частных интересов, когда поддержка или отказ от поддержки диктуются именно личной заинтересованностью. Например, правительство Германии вкладывает немалые средства в финансирование искусства (включая оперные труппы, симфонические оркестры и театры), обеспечивает качественное медицинское обслуживание и финансовую безопасность пожилых, а также сохранение традиционных локальных архитектурных стилей и лесов – таковы некоторые нынешние базовые немецкие ценности.
Как и у отдельных людей, основные ценности нации могут упрощать или затруднять осуществление и принятие выборочных изменений. Базовые ценности прошлого могут сохранять свою актуальность в настоящем и мотивировать граждан на жертвы. Так, базовые ценности побуждали финнов ценой собственных жизней отстаивать независимость своей страны; в Японии эпохи Мэйдзи они заставляли японцев прикладывать немалые усилия к тому, чтобы догнать Запад; после Второй мировой войны базовые ценности германского и японского обществ примиряли с лишениями во имя восстановления разрушенных стран. При этом общенациональные базовые ценности прошлого вполне могут оказаться неуместными сегодня, и привычка держаться за такие устаревшие ценности может помешать стране осуществить необходимые выборочные изменения. Именно здесь крылась суть медленно разворачивавшегося после Второй мировой войны австралийского кризиса: роль Австралии как форпоста Великобритании все отчетливее утрачивала смысл, и для многих австралийцев отказ от этой роли оказался весьма болезненным. Еще одним примером может служить послевоенная Япония: базовые ценности японской культуры и почитания императора укрепляют страну, но следование былой политике неограниченной эксплуатации заморских природных ресурсы сегодня очевидно вредит Японии.
12. Свобода от геополитических ограничений
Для индивидов внешние ограничения, которые препятствуют изменениям, охватывают финансовые вопросы, необходимость нести ответственность перед другими людьми и физическую опасность. Государства и нации также сталкиваются с ограничениями свободы выбора, но типы этих ограничений отличаются от индивидуальных препятствий; в данном случае мы говорим о геополитических ограничениях, вызванных наличием могущественных соседей, и об ограничениях экономических. Среди нашей дюжины факторов именно этот демонстрирует в исторической перспективе широчайший разброс по выборке государств. США фактически не сталкивались с ограничениями; четыре страны (Япония эпохи Мэйдзи, Чили, Индонезия и Австралия) испытывали кое-какие ограничения, но были относительно свободны в других отношениях; две страны (Финляндия и Германия) чрезвычайно ограничены в своих возможностях. Ниже мы обсудим, чем геополитические ограничения наших дней отличаются от исторических, а пока кратко опишем последние.
Исторически США не ведали ограничений благодаря наличию океанов с двух сторон, сухопутных границ с мирными (или слабыми) соседями с двух других сторон, естественными преимуществами географических условий самой страны, а также многочисленному населению и богатству. Потому, в отличие от всех прочих стран мира, Америка была вольна поступать, как ей вздумается, в пределах своих границ. Противоположностью выступают Финляндия и Германия, подверженные сильным ограничениям. Финляндии выпало иметь самую длинную среди европейских стран сухопутную границу с Россией (ранее с СССР). В недавней истории Финляндии политику определял выбор между тем, как сохранить столько свободы, сколько получится, вопреки этому серьезному ограничению. Германия же занимает место в центре европейского континента и потому взаимодействует со многими соседями (в том числе обширными и могущественными) через свои сухопутные и морские границы, причем активнее, нежели любая другая европейская страна. Немецкие лидеры, которые игнорировали сей неоспоримый географический факт (император Вильгельм II и Гитлер), на протяжении XX столетия дважды ввергали Германию в катастрофу. И дважды Германии потребовались исключительно одаренные лидеры-прагматики (Бисмарк и Вилли Брандт), чтобы мирно договариваться с другими в рамках этих геополитических ограничений.
Эта книга американского орнитолога, физиолога и географа Джареда Даймонда стала международным бестселлером и принесла своему создателю престижнейшую Пулитцеровскую премию, разом превратив академического ученого в звезду первой величины. Вопрос, почему разные регионы нашей планеты развивались настолько неравномерно, занимает сегодня очень многих — по каким причинам, к примеру, австралийские аборигены так и не сумели выйти из каменного века, в то время как европейцы научились производить сложнейшие орудия, строить космические корабли и передавать накопленные знания следующим поколениям? Опираясь на данные географии, ботаники, зоологии, микробиологии, лингвистики и других наук, Даймонд убедительно доказывает, что ассиметрия в развитии разных частей света неслучайна и опирается на множество естественных факторов — таких, как среда обитания, климат, наличие пригодных для одомашнивания животных и растений и даже очертания и размер континентов.
Лауреата Пулитцеровской премии Джареда Даймонда по праву считают автором интеллектуальных бестселлеров. Газета «Нью-Йорк таймс» даже назвала его «Дэном Брауном научной литературы».В этой книге Даймонд предлагает новый взгляд на историю человеческой цивилизации, на причины расцвета и гибели древних культур — общества острова Пасхи, поселений викингов в Гренландии, индейцев майя в Америке, а также убедительно доказывает, что многие современные общества, прежде всего Китай и Северная Америка, стоят на распутье и в ближайшем будущем должны решить для себя, хотят ли они существовать далее или готовы погибнуть.
От обезьяны к человеку — или, наоборот, от человека к обезьяне? Неандертальцы и кроманьонцы — сосуществование или война? Развитие речи — первый шаг к уничтожению себе подобных? Кто-то поддерживает теорию Дарвина, кто-то нет, но можно ли в ней найти что-то новое? «Третий шимпанзе» Джареда Даймонда — неожиданный, парадоксальный взгляд на общепринятую парадигму. История наших прапредков предстает в его книге такой, какой мы не могли ее вообразить никогда и ни при каких обстоятельствах.
Международные авиарейсы, компьютеры, всеобщая грамотность, ожирение...Все эти приметы современного общества кажутся нам такими естественными!А так уж велика пропасть, отделяющая нас от наших первобытных предков? Традиционные общества Новой Гвинеи, Амазонии, пустыни Калахари и других затерянных уголков планеты напоминают нам, что время на часах эволюции течет стремительно и что все блага цивилизации мы приобрели только вчера.А что же было до этого?
Монография посвящена актуальной научной проблеме — взаимоотношениям Советской России и великих держав Запада после Октября 1917 г., когда русский вопрос, неизменно приковывавший к себе пристальное внимание лидеров европейских стран, получил особую остроту. Поднятые автором проблемы геополитики начала XX в. не потеряли своей остроты и в наше время. В монографии прослеживается влияние внутриполитического развития Советской России на формирование внешней политики в начальный период ее существования. На основе широкой и разнообразной источниковой базы, включающей как впервые вводимые в научный оборот архивные, так и опубликованные документы, а также не потерявшие ценности мемуары, в книге раскрыты новые аспекты дипломатической предыстории интервенции стран Антанты, показано, что знали в мире о происходившем в ту эпоху в России и как реагировал на эти события.
Среди великого множества книг о Христе эта занимает особое место. Монография целиком посвящена исследованию обстоятельств рождения и смерти Христа, вплетенных в историческую картину Иудеи на рубеже Новой эры. Сам по себе факт обобщения подобного материала заслуживает уважения, но ценность книги, конечно же, не только в этом. Даты и ссылки на источники — это лишь материал, который нуждается в проникновении творческого сознания автора. Весь поиск, все многогранное исследование читатель проводит вместе с ним и не перестает удивляться.
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.
Мировой порядок, основанный на разуме, определяет политику государств. Для этого привлекаются данные, собранные и проанализированные независимым экспертным сообществом, которому доверяют все граждане. Таков был политический идеал, о котором философы мечтали с XVII века. Все изменилось, и сегодня люди мало верят в опыт и нейтральность ученых. Миром стали править эмоции. Теперь они указывают направления политики. Как и почему это произошло? Почему политика сделалась такой капризной и воинственной? Что это нам сулит? На эти и другие вопросы отвечает Уильям Дэвис – профессор политэкономии, социолог, преподающий в Голдсмитском колледже Лондонского университета.
Когда началась глобализация? С каких пор торговля охватила все те места, где существовала человеческая цивилизация? Когда мир кардинально изменился? Валери Хансен утверждает, что это случилось в 1000 году. Именно тогда торговые пути охватили весь мир и позволили товарам, технологиям, религиям и людям перемещаться по свету, покидать насиженные места и отправляться в неизведанное. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.