Кривой домишко - [5]

— В своих деловых операциях он не допустил ни одного промаха, — добавил старший инспектор Тавенер.

— Он обладал врожденным чутьем, — сказал отец. — В конце концов ему удалось прибрать к рукам большинство самых известных ресторанов в Лондоне, и он стал крупной фигурой в ресторанном бизнесе.

— Он финансировал также ряд коммерческих предприятий в других областях, — сказал Тавенер, — торговля подержанной одеждой, магазины дешевой бижутерии и множество других. Разумеется, он был махинатором, — задумчиво добавил Тавенер.

— Вы хотите сказать, что он был мошенником? — спросил я.

Тавенер покачал головой.

— Нет, я не это имею в виду. Он был плутом, но не мошенником. И никогда не преступал закон, однако мог придумать тысячу способов, чтобы его обойти. Именно таким путем ему удалось изрядно нажиться даже во время последней войны, несмотря на то, что к этому времени он уже был глубоким стариком. Его деловые операции никогда не были незаконными… но как только его фигура начинала маячить на горизонте, закон оказывался на грани нарушения — не знаю, понятно ли излагаю свою мысль. Однако, как только подходил слишком близко к этой грани, он сматывал удочки и переходил к следующей операции.

— Судя по всему, он был не очень-то привлекательным субъектом, — заметил я.

— Как это ни парадоксально, он был человеком, который очень располагал к себе. Понимаете, он был личностью. И каждый это чувствовал. Что касается внешности, то там и посмотреть-то не на что было. Просто какой-то гном… безобразный карлик… но он обладал немалой притягательной силой… женщины были от него без ума.

— Довольно неожиданной была его женитьба, — сказал отец. — Он женился на дочери мелкого помещика… главы охотничьего общества.

Я удивленно поднял брови.

— Брак по расчету?

Мой старик покачал головой.

— Отнюдь. Это был брак по любви. Она встретилась с ним, когда помогала заказывать ресторанное обслуживание для свадьбы своей подруги… и влюбилась в него. Ее родители бурно воспротивились этому браку, но она настояла на своем. Поверь, у этого человека было обаяние… было в нем нечто экзотическое и динамичное, что ее привлекло. Людьми своего круга она была сыта по горло.

— А брак был счастливым?

— Как ни странно, брак оказался очень удачным. Разумеется, ее и его друзья принадлежали к разным кругам общества (это было еще до того, как деньги смели все барьеры, разделявшие классы), но такая ситуация, по-видимому, ничуть их не беспокоила. Они обходились без друзей. Он построил довольно нелепый на вид дом в Суинли-Дине, где они жили и родили восьмерых детей.

— Настоящая семейная хроника!

— Старик Леонидис поступил разумно, выбрав Суинли-Дин. В то время этот район только еще начинал входить в моду. Еще не были построены вторая и третья площадки для гольфа. Население там представляло собой смесь старожилов, которые страстно увлекались садоводством и которым пришлась по душе миссис Леонидис, и богатых финансистов из Сити, которые были не прочь коротко познакомиться с Леонидисами, так что у супругов был большой выбор для знакомства. Мне кажется, они жили по-настоящему счастливо вплоть до ее смерти от воспаления легких в 1905 году.

— И он остался с восемью детьми на руках?

— Один ребенок умер в младенческом возрасте. Двое сыновей погибли на войне. Одна из дочерей, выйдя замуж, уехала в Австралию, где и умерла. Одна незамужняя дочь погибла в автокатастрофе. Другая умерла год или два назад. Сейчас в живых осталось только двое детей: старший сын Роджер, который женат, но не имеет детей, и Филип, женатый на известной актрисе и имеющий троих детей: твою Софию, Юстаса и Джозефину.

— И все они живут в этом доме — как он там называется? — «Три башни»?

— Да. Дом Роджера Леонидиса разбомбили в самом начале войны. Филип с семьей живет там с 1937 года. С ними живет еще старая тетка мисс де Хэвиленд, сестра первой миссис Леонидис. Она с самого начала не скрывала неприязни к мужу своей сестры, однако когда сестра умерла, сочла своим долгом принять приглашение деверя жить вместе и растить детей.

— И она ревностно выполняет свой долг. Ее нельзя отнести к разряду людей, которые легко меняют свое мнение о других. Она всю жизнь неодобрительно относилась к Леонидису и его методам…

— Ну что ж, — сказал я. — Судя по всему, это вполне добропорядочное семейство. Как вы думаете, кто же все-таки убил старика?

Тавенер покачал головой.

— Слишком рано делать какие-либо выводы.

— Ну же, Тавенер, — уговаривал я. — Уверен, что у вас есть свои соображения на этот счет. Мы ведь не в суде, дружище.

— Не в суде, — согласился Тавенер и мрачно добавил: — Может быть, суда вообще не будет.

— Вы имеете в виду, что это, возможно, не убийство?

— Нет, в том, что его убили, нет никакого сомнения. Его отравили. Но ведь вы знаете, это бывает со случаями отравления. Очень трудно найти доказательства. Чрезвычайно трудно! Все возможные версии могут указывать на одного человека…

— Именно до этого и пытаюсь добраться, — сказал я. — У вас наверняка уже составилось определенное мнение, не так ли?

— В этом деле очень высока степень вероятности. Решение задачи просто лежит на поверхности. Казалось бы, пустяковое дело! Но у меня есть сомнения, и немалые. Здесь все не так просто.