Криворожское знамя - [129]
После того как крейслейтер Альвенслебен открыл перед зерноторговцем Хондорфом новые коммерческие перспективы, а также включил его в список депутатов крейстага, штурмфюреру Хондорфу было дозволено переступить порог отцовского дома. Старый Хондорф поначалу принял предложение Альвенслебена с кисло-сладкой улыбкой. Дела — с этим банкротом? Однако вскоре он заметил, что контакт с крейслейтером сулит необычайные выгоды. Он поставил только одно условие: его сын должен порвать с дочкой Рихтера, которая тем временем родила девочку и на которой Хондорф-младший собирался жениться. Тут следовало навести порядок. Штурмфюрер, поразмыслив, пришел к выводу, что лучше поладить со стариком, чем жить на птичьих правах в мансарде у будущего тестя и слушать писк младенца.
Бинерт орудовал буром на пару с Рихтером. Из всего отряда они были единственными, кто прежде держал в руках этот инструмент. Хондорф, подбоченясь, стоял рядом и подгонял их. К Бинерту он придирался особенно.
— Давай работай. Хотел показать, что ты умнее всех, вот и разгребай эту навозную кучу. Ищи, попробуй только не найди. Здесь полегче, чем в забое. Не правда ли? Ищи, ищи… Другие ведь меньше тебя понимают в этом деле.
По распоряжению Альвенслебена Хондорф привез целую подводу буров с Вицтумской шахты. Он был убежден, что дело это напрасное, и теперь отыгрывался на Бинерте. Ну а то, что заодно доставалось и Рихтеру, его тестю, не беда, — надо постепенно создавать необходимую дистанцию.
Молодые всходы безжалостно вытаптывались. Штурмовики угрюмо ввинчивали буры в землю, вытаскивали, снова буравили, и — никакого результата. Однажды бур наткнулся на что-то твердое. Заработали лопаты, и на метровой глубине показался большой обломок валуна. Рихтер выкатил его из ямы.
После полудня, к концу работы, Хондорф заставил Бинерта сделать двадцать пять приседаний с буром в вытянутых руках. Штурмфюрер стоял на валуне и злорадно ухмылялся.
— Это развивает суставы, Бинерт. Прямее держись, прямее, не шатайся!
Хондорф досадовал, что здесь не было Фейгеля. Вот уж его он заставил бы поплясать. Бинерт только под горячую руку попался.
Взяв буры и лопаты «На плечо!», отряд зашагал по Гетштедтскому шоссе обратно в город. Хондорф и не подозревал, что у межевого камня, почти рядом с тем местом, где Бинерт, напрягая остатки сил, приседал с буром, начинался участок Боде. Вот там бы старания увенчались успехом…
Услышав пение возвращавшихся штурмовиков, Вальтер спрятался за занавеску и переждал, пока они пройдут. У мальчика замерло сердце, когда он увидел буры на плечах нацистов. Пока не было матери, Боде каждый день водил его к себе домой обедать. Но позавчера на шахте была облава и Боде арестовали. Бинерт с Рихтером донесли, что он и некоторые другие шахтеры писали мелом на вагонетках лозунги с пожеланиями гитлеровскому правительству скорейшего конца. Вальтер знал, где спрятано знамя. Он не отставал от Боде до тех пор, пока тот не сообщил ему, куда закопал чан.
Мать оттащила сына от окна. Она вернулась домой два дня назад, почти в тот самый час, когда арестовали Боде. Вернулась совсем седой. Вальтер видел, что мать внешне очень изменилась, но не мог понять, в чем именно.
— Они обшаривали поле, — выдохнул он, и от волнения даже забыл закрыть рот.
У Минны задрожали руки. Вальтер надел шапку и молча вышел из дому. Мать, прижав руки к сердцу, глядела ему вслед. Она не стала его задерживать.
Вальтер шел ровной отцовской походкой. Он выглядел спокойнее, чем многие взрослые. Он шел ради отца. Минне стало даже стыдно за то, что она однажды подумала, будто мальчик может проговориться.
Придя к жене Боде, Вальтер сказал, что хочет помочь ей посадить ранний картофель. Ничего не соображая, женщина вытаращила на него заплаканные глаза. Арест мужа словно парализовал ее, она даже забыла о еде.
— Наш Вилли пошел играть в футбол, — повторяла она, думая, что мальчик пришел к ее сыну.
— Тем лучше, — сказал Вальтер.
Он стал ее убеждать. Поняв наконец, зачем он пришел, фрау Боде запричитала:
— Отберут у нас поле. Ни к чему все это, ни к чему. Отберут, как у вас отобрали. Иди домой. Если тебя увидят, сразу поймут, что на этих вагонетках и вправду писали… Какая глупость! И почему отец меня не слушал…
— Где у вас картошка? — спросил Вальтер.
— Да ты в уме? — вспылила фрау Боде, когда мальчик, зайдя в сарай, взял корзину с проросшим картофелем и погрузил ее вместе с лопатой на тележку. — Кто же в воскресенье…
— А то будет поздно, фрау Боде. Пойдемте, надо сделать сегодня.
В конце концов ему удалось убедить ее, и она безвольно последовала за ним на поле. Вальтер бешено орудовал лопатой. Фрау Боде, ничего не подозревая, безучастно наблюдала за ним. Лишь когда Вальтер выкопал чан и уложил его на тележку, она поняла, в чем дело. Лицо ее побелело от страха, дряблая кожа под острым подбородком мелко затряслась. Неужели ее муж настолько замешан в этих делах? Мысли одна за другой замелькали в ее мозгу, завертелись каруселью. Если об этом узнают…
Губы ее дрожали, минуту-другую она стояла как вкопанная. Затем, решившись, накрыла фартуком чан. Мальчик прав, об этом никто не должен знать.
События, описанные в повестях «Новомир» и «Звезда моя, вечерница», происходят в сёлах Южного Урала (Оренбуржья) в конце перестройки и начале пресловутых «реформ». Главный персонаж повести «Новомир» — пенсионер, всю жизнь проработавший механизатором, доживающий свой век в полузаброшенной нынешней деревне, но сумевший, несмотря ни на что, сохранить в себе то человеческое, что напрочь утрачено так называемыми новыми русскими. Героиня повести «Звезда моя, вечерница» встречает наконец того единственного, кого не теряла надежды найти, — свою любовь, опору, соратника по жизни, и это во времена очередной русской смуты, обрушения всего, чем жили и на что так надеялись… Новая книга известного российского прозаика, лауреата премий имени И.А. Бунина, Александра Невского, Д.Н. Мамина-Сибиряка и многих других.
Две женщины — наша современница студентка и советская поэтесса, их судьбы пересекаются, скрещиваться и в них, как в зеркале отражается эпоха…
Жизнь в театре и после него — в заметках, притчах и стихах. С юмором и без оного, с лирикой и почти физикой, но без всякого сожаления!
От автора… В русской литературе уже были «Записки юного врача» и «Записки врача». Это – «Записки поюзанного врача», сумевшего пережить стадии карьеры «Ничего не знаю, ничего не умею» и «Все знаю, все умею» и дожившего-таки до стадии «Что-то знаю, что-то умею и что?»…
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Перед летчиком-асом, легендой воздушного штрафбата Борисом Нефёдовым по кличе «Анархист» ставят задачу создать команду сорвиголов, которым уже нечего терять, способных на любые безумства. Их новое задание считается невыполнимым. Все группы пилотов, пытавшихся его выполнить, погибали при невыясненных обстоятельствах. Операцию лично курирует Василий Сталин. Однако задание настолько опасно, что к делу привлекают Вольфа Мессинга.
Страшное лето 1944-го… Александр Зорин не знал, что это задание будет последним для него как для командира разведгруппы. Провал, приговор. Расстрел заменяют штрафбатом. Для Зорина начинается совсем другая война. Он проходит все ужасы штрафной роты, заградотряды, предательства, плен. Совершив побег, Саша и другие штрафники уходят от погони, но попадают в ловушку «лесных братьев» Бандеры. Впереди их ждет закарпатский замок, где хранятся архивы концлагерей, и выжить на этот раз практически невозможно…
Летчика-истребителя Андрея Лямина должны были расстрелять как труса и дезертира. В тяжелейшем бою он вынужден был отступить, и свидетелем этого отступления оказался командующий армией. Однако приговор не приведен в исполнение… Бывший лейтенант получает право умереть в бою…Мало кто знает, что в годы Великой Отечественной войны в составе ВВС Красной армии воевало уникальное подразделение — штрафная истребительная авиагруппа. Сталин решил, что негоже в условиях абсолютного господства германской авиации во фронтовом небе использовать квалифицированных пилотов в пехотных штрафбатах.
Диверсант… Немногим это по плечу. Умение мастерски владеть оружием и собственными нервами, смелость и хладнокровие, бесконечное терпение и взрывной темперамент в те секунды, когда от тебя, и только от тебя, зависит победа над смелым и опасным врагом…