Кривое зеркало реальности. Сборник рассказов - [60]

— Я тебе сейчас кое-что расскажу, парень, — дядя проследил, как на лоб племянника легла маленькая тень в форме круга, пересечённого крест-накрест, — а ты постараешься это усвоить. За секретность моих слов я уже не беспокоюсь, благо дальше тебя они не уйдут, а вот тебе кое-что происходящее объяснить смогут. Заодно, может, и прозвучат как покаяние перед тем, кто должен спать крепким сном, но, похоже, проснулся и активно пытается освободиться…

— Что? — мальчик завертел головой, бросая взгляды то на дядю, то на стоящего у окна человека, который так и не показался ему, а продолжал медленно перебирать пальцами, что-то на фон так и пышущего светом солнца. — Я… н-не понимаю тебя… дядя Адам.

— Это нормально, — дядя уложил голову Илии обратно на подушку и проследил, чтобы тень от предметов, которые перебирал, стоя у окна, его спутник, падала аккурат на середину лба мальчика, — это пройдёт. Ты слышал об истории сотворения мира и первого человека?

— Да, — кивнул мальчик, тревожно вглядываясь в лицо дяди — ему не нравился его холодный безразличный тон, он пугал его.

— Там сказано, что человека создал Бог, что он вдохнул в него душу и прочая, и прочая, — дядя снова поправил голову племянника. — Так вот это полная брехня. После создания тверди земной у Бога ни на что больше не оставалось сил, и он не мог сотворить даже простейшую звезду, не говоря о человеке. Тем более Бог всегда был мастером крупной работы, не привлекало его ювелирное, архитектурное, сложнейшее изготовление мелочи, вроде человеческого организма, его психики и прочего. Для этой работы он нанял Мастера. После долгих упорных трудов тот создал Человека и пару ему, без которой человек не был бы полон, лишь вместе они представляли собой совершенство, идеал, предел мечтаний об абсолюте. Но Бог испугался…

— Чего? — спросил шёпотом заворожённый Илия — такие рассказы дяди он обожал, иногда участвовал в них, когда чувствовал, что может наравне с рассказчиком спорить, приводить доводы, аргументы.

— Не знаю, — вздохнул дядя. — Не знаю, чего он испугался. Наверное, очередных химер, которые так любил надумывать, чтобы скучно не было. Суть в том, что за работу Мастеру он так и не заплатил, но изгнал его за пределы всего, чтобы тот никогда не смог вернуться назад. Чужое творение Бог присвоил и выдал за своё, за что его впоследствии окрестили Творцом сущего и жизни на земле.

Ещё одна тень легла на лоб мальчика — треугольник с оком внутри — и тот вздрогнул вдруг, поёжился и задал мучающий его вопрос:

— И что было дальше, дядя Адам?

— Хватит, — дядя посмотрел на человека, стоящего у окна. — Довольно. Это "Оккулус".

Человек у окна повернулся к ним и надвинул поглубже капюшон.

— Ты уверен? — хриплым голосом спросил он.

— Я видел это своими глазами, — сказал дядя и, повернув голову, посмотрел племяннику в глаза.

— Что дальше? — переспросил он, и Илия кивнул, заворожённый и заинтригованный историей, которую ему рассказывали, и слегка напуганный холодом и отчуждённостью своего дяди и его тёзки. — А дальше всё просто, племяш. Мастеру не понравилось то, как с ним обошлись, целую вечность он потратил на то, чтобы отыскать путь назад, и, наконец, он вернулся, хоть и тернистой, долгой и очень тяжёлой была его дорога. Теперь он хочет призвать Бога к ответу за содеянное им.

— Правда? — Илия нерешительно улыбнулся и вдруг встревожился, увидев, как одним ловким движением дядя отсоединил капельницу и вытащил иглу из вены, тотчас побежала кровь, и руку мальчика пронзила сильная боль. — Зачем это, дядя Адам?

— Тебе это больше не понадобится, — дядя нагнулся и коснулся указательными пальцами висков Илии, закрыл глаза; человек в капюшоне, порывшись в карманах плаща, достал маленькую книжечку в потёртом переплёте и принялся листать её.

— Я сотни тысяч лет ждал и томился в пустоте между Вселенными, — проговорил дядя хриплым голосом, от которого у мальчика мурашки по коже побежали. — Теперь я вернулся, чтобы вернуть своё творение, и вижу вдруг, что им заселена вся планета, все миры, и Бог властвует над всеми, собирая богатый урожай из ваших душ — сущностей, в создание которых я вложил всю свою любовь к созиданию. Это его защита, это его лучший щит. Но и в нём есть уязвимые места. Я искал Места Творения, в которых когда-то брал Силы и Энергии для создания Первого Человека, я искал лучшего потомка Его, чтобы воспользоваться его чистым, переданным через века и тысячелетия первородством и выйти к Богу, где бы я смог потребовать исполнения условий Договора. Ты мне нужен, Илия, — глаза дяди вдруг открылись, и тогда мальчик закричал от ужаса, увидев их необозримую пустоту и чёрную непроницаемую бездну, что скрывалась в них. — Мне нужен ключ, который в тебе сокрыт. Дай мне его… Дай!

Илия набрал в грудь воздуха для нового крика, но тут глаза дяди (дяди?!) заполонили всё вокруг, мрак и тьма в них развернулись, закрыли собой этот мир, а потом как стая голодных зверей набросились на Илию, проникая в его разум и заставляя корчиться от ужаса сознание. Сквозь воцарившееся безмолвие, в непроглядно чёрные глубины которого Илия падал, не соображая ничего, вдруг донеслись какие-то песнопения — человек в капюшоне, стоя у кровати мальчика и подняв левую руку ко лбу, выпевал мягким голосом какие-то слова, и книга его так и сверкала, и сияла в сумерках, спустившихся вдруг (это среди бела дня-то?!) в палате. Именно звуки этих песнопений и отправили Илию в беспамятство, которое очень скоро перешло в смерть…