Кривое зеркало реальности. Сборник рассказов - [28]

— Я сто лет уже ручку в руках не держал, — пробормотал я, почёсывая затылок, — мои каракули никто не разберёт.

— Знаем мы, знаем, чего ты намеднись в лапах своих загребущих держал, — гоготнул прапор, взял со стола портсигар и отошёл к окну, доставая на ходу сигару. — Эвон вчерась пыхтение ваше половине роты спать не давало. Я и сам на пупе извертелся, едва слюни не пускал, слушая, как наша Манька под тобой покрикивает…

— Вовсе она не "Манька", — я смутился и от смущения отобрал у Дикого Прапора сигару, — а Мария Викторовна. Заметь, так же как и я капитан.

— Капитан, капитан, улыбнитесь, — затянул прапорщик пискляво, пуская к небу кольца дыма, — девять месяцев теперя ждать дитя. Капитан, капитан, разродитесь и обрадуйте вы им женишка…

— Иди ты, — я пихнул его и, отобрав у него зажигалку, закурил сам.

— Так когда ты мне теперя гусика-то отдашь? — побулькав немного и погукав, спросил прапорщик.

— А вот когда на склад вернёшь маскировочный комбез, который выдать мне должен был, когда я на "Зевс" улетал, тогда и о гусе поговорим.

— Про комбез ничего не ведаю, он давно списан, — быстро ответил прапор, его глаза так и забегали. — Моль сгрызла, проклятая.

— И портсигар золотой ты случайно на дороге нашёл, — вздохнул я. — Успокойся, Дикий Прапор, будет тебя гусь с яблоками и морковкой. Будет…

— Да успеть бы, пока ты на гражданку не сбежал, — осторожно произнёс он.

— Я же не с концами. Вернусь.

— Эге, милай, — гоготнул прапорщик. — С той гражданки, сударик ты мой, мало кто возвращается. Это тебе не козюльки жевать в невесомости и не взрывать бункеры в Кувейте. По сравнению с той гражданкой даже борьба с контрразведкой "западэнцев" в Дамаске тебе отпуском покажется.

— Ты серьёзно? — я, прищурившись, посмотрел на Ерофеича сквозь кольца дыма.

— Угу, — кивнул он. — То гиблое место, Романыч. Мне тебя даже жалко местами. Так что… гусика давай сегодня, а то помрёшь вдруг там, и что же мне опять тушёнку жевать?

— Это не ту ли случайно тушёнку, что ящиками со склада пропадает? — уточнил я.

— Срок годности у неё короткий, — вздохнул Дикий Прапор, вышвырнул сигару за окно и отошёл к своему столу, — вот и списываю часто — портится…

Я только покачал головой.

* * *

Я всю жизнь мечтал о службе в армии. Где-нибудь в особых войсках, которые только и делают, что Вселенную спасают. Пока не попал туда… Не знаю, кто меня выбрал из десятков тысяч претендентов, но я сумел пройти в Верховную военную академию, которая готовила асов военной разведки, элитный офицерский состав. Выпускники её уходили в Генштаб Славянского Союза, другие направлялись за границу как военные атташе, третьи становились советниками главных лиц государств, четвёртые уходили в тень. Я был, наверное, пятым. Смесью всего этого. Прозвище у меня даже было тогда соответствующее — Джокер. Перевёртыш…

Я был чрезвычайным полномочным послом в Египте и взрывал там фабрики фотонно-алмазного оружия. Я примирял две враждующих группировки во Франции и смотрел, как догорают остатки взорванной мною базы ПРО Западного Альянса. Я много чего натворил в своей жизни. Но самое худшее случилось в Маджонго, где пришлось выбирать между интересами государства и интересами простых людей, которым до задницы было это государство. Они просто хотели жить. Человек во мне умолял дать им эту возможность. Однако Академия вдолбила в меня, что я не человек, а шестерёнка, винтик могучего механизма государственной машины. И эта шестерёнка провернулась, выполняя приказ. После Маджонго… я решил уйти. Я не был сломлен. Нет! Просто я увидел истинную цену своих стремлений. И мне не захотелось более продлевать это сомнительное удовольствие. Пусть меня покупает гражданка.

И вот теперь у меня на руках честно заработанное, рекомендации командира и сослуживцев, а также запас надежды — всего этого, надеюсь, хватит, чтобы куда-нибудь устроиться. Тем более, что мне уже звонили…

Неделей позже

— Здравствуйте, господа.

— Здравствуйте, Роман Игоревич, здравствуйте. Проходите, пожалуйста, присаживайтесь. Мы давно вас ждём. Что вам угодно: чай, кофе? Или что-нибудь покрепче?

— Благодарю вас. Кофе, пожалуйста.

— Элина, три чашки кофе приготовь, будь добра!

— Слушаюсь, мистер Бейлер.

— Гм… Итак, Роман Игоревич, мы рассмотрел ваше резюме, ваши рекомендации, навели необходимые справки в Академии, где вы обучались, и… вы знаете, в целом у нас сложились самые неплохие представления о вас, как о нашем возможном будущем сотруднике.

— Я рад это слышать.

— Скажите, пожалуйста, вы осведомлены о сферах нашей деятельности?

— Разумеется.

— Соответственно, и разнообразие вакансий вам знакомо?

— Так точно.

— Почему же вы решили выбрать именно эту? Чего вы ожидаете от этой работы? На что рассчитываете?

— Рассчитываю найти своё место в этой жизни. Ожидаю и надеюсь, что смогу проявить себя не только в том деле, которое до этого выполнял.

— Я так понимаю, у вас были свои мотивы не продолжать те дела, которые вы до этого момента столь успешно вели?

— Вы абсолютно правильно всё понимаете…

Вносят кофе, я осторожно втягиваю носом его ароматы и тут понимаю, почему его несли так долго. Не потому что девушка по имени Элина не слишком расторопна, а потому что всё в этой компании, видимо, делается на совесть. Даже кофе не растворимый — я бы вряд ли стал пить эту бурду — а заварной с кремом и обязательными маленькими ложечками. Эффектно…