Критская Телица - [20]

— Говори спокойно, — велела Арсиноя, болтая не достигавшими гранитного пола ногами.

— Печальное исчезновение венценосной четы, государыня, естественно и неизбежно восставило над островом Крит правомочных преемников: тебя и царственного Идоменея. Все убеждены, что, невзирая на юные лета, вы будете править с неизменным успехом и громкой славой. Однако поначалу многие вещи могут показаться недостаточно понятными, ибо знакомство с ними обыкновенно откладывалось на чуть более зрелые годы обоих наследников.

Элеана быстро перевела дух и продолжила:

— К примеру — простейшему примеру, — ты покуда не сумеешь самостоятельно расчислить налоги, взимаемые с пахарей и рыболовов.

— Это скучно, — бросила девочка.

— Это необходимо, — улыбнулась Элеана. — Хорошо, скажем иначе. Заказывая новое украшение, ты доверишься опыту дворцового ювелира, золотых дел мастера?

— Конечно. Ренк лучше всех знает, как отчеканить кольцо и подобрать нужные камни.

— Видишь? Существуют области, где любой, даже величайший властелин признает себя несведущим, неспособным судить безошибочно, и просит совета у надежного, доверенного лица.

Юная царица серьезно кивнула.

— Первые шаги в супружестве, госпожа, далеко не всегда легки и просты. Сплошь и рядом они чреваты нежданными, непредвиденными огорчениями. Дабы во браке ты вкусила только мед и благополучно избегла желчи, ходатайствую о том, чтобы наставница Ифтима возвысилась до сана советницы по усладам.

— Но я и так знаю, что делать, — выпалила Арсиноя.

Элеана и Алькандра героически подавили смех. Ифтима не выдержала и закашлялась.

— Видишь ли, — пояснила Элеана, — царь Идоменей хорошо дерется копьем и клинком, верно?

— Да!

— И все-таки, полтора месяца назад, упражняясь на мечах, он потерпел поражение от Рефия.

— Рефий двумя годами старше, и набрался разных секретных приемов, — не без обиды в голосе возразила Арсиноя.

— Именно, дитя мое!

Элеана чуть не прикусила язык, обронив уже недозволенное этикетом обращение. Однако девочка пропустила это мимо ушей.

— Познакомься будущий государь с этими хитроумными ударами заранее, одержал бы заслуженную победу. Согласна?

— Да...

— А ты, госпожа, обладая чутким слухом и гибкими пальцами, с детства подбирала на кифаре несложные напевы. Но лишь руководство испытанного кифареда позволило заиграть по-настоящему.

— Правильно, — признала Арсиноя, забираясь в глубь царского трона с ногами.

— Женское тело, госпожа, во многом подобно кифаре. Только исполняют на нем восхитительные мелодии наслаждения.

Арсиноя устроилась поудобнее и подперла щеку ладонью.

— Ты выучилась касаться струны-другой...

Девочка округлила глаза. Пунцовая краска медленно покрыла ее лицо.

— В этом нет ничего зазорного, — поспешила успокоить Элеана. — Однако разница меж неумелым треньканьем и согласными созвучиями, сливающимися в музыку, очевидна. Что более ласкает слух?

— Мелодия...

— Вот и пускай Ифтима-советница поможет тебе быстро и споро овладеть супружескими навыками в совершенстве. Ты познаешь тайны собственной плоти, а Идоменей выучится играть ею с надлежащей сноровкой.

— А у царя будет советник? — полюбопытствовала Арсиноя.

— Конечно, — солгала верховная жрица, но солгала не более чем наполовину. Ибо покуда вершилась и длилась подготовительная беседа с новобрачной, тринадцатилетний царь получал в купальне должный урок от разнежившейся придворной дамы. Нельзя же было приступать к любовному поединку, ни разу не испробовав копье!

— Согласна, — молвила Арсиноя. — Ифтима, подойди!

Молодая женщина приблизилась к престолу упругим шагом, раскачивая пышные бедра.

Поклонилась.

Улыбнулась.

— Теперь ты — моя советница! — объявила Арсиноя, подалась вперед, обняла прелестную аристократку за шею и звонко чмокнула прямо в губы.

— Благодарю, госпожа, — задорно сказала Ифтима.

— Засим, — вмешалась Элеана, — разреши нам удалиться, дабы совершить омовение и обустроить спальню. До заката осталось четыре часа, государыня.

Арсиноя лукаво заглянула Ифтиме в глаза и что-то шепнула. Придворная закивала и ответила столь же тихо.

Царица прыснула заливистым смехом.

* * *

Остров ликовал.

Во дворце полагалось пировать и веселиться лишь наутро после свадьбы — вполне разумный и весьма изящный обычай, но прочие критяне — виноградари, пастухи, мореходы, ремесленники, аристократы, обитатели деревянных лачуг и обладатели беломраморных вилл — праздновали напропалую.

Гудела великолепная Кидония, жужжали более скромные Фест и Кносс; мелкие города и поселки, рассыпанные по всему Криту, суетились и радовались.

Жители Кефтиу любили и со вкусом отмечали дни летнего и зимнего солнцестояния, посева и урожая, раздавленной грозди и молодого вина[13].

Усердно чтили частые Аписовы торжества. Охотно присоединялись к осевшим на острове ахеянам, дорийцам и пеласгам, которые то и дело воздавали почести своим языческим богам.

Также не упускали случая вместе с приезжими египтянами пропеть хвалебный гимн Амону, Тоту или Озирису, хотя чудовищная та-кеметская привычка наполнять чаши не соком виноградных лоз, а горьким ячменным пойлом вызывала искреннее и всеобщее недоумение.

Праздновать на острове любили и умели.