Критика теорий культуры Макса Вебера и Герберта Маркузе - [6]

[15]

Макс Вебер употребляет понятие вневременной рациональности главным образом как формальное абстрактное вспомогательное средство, как мыслительную схему, как рациональное мысленное оружие, короче, как «идеальный тип», чтобы сопоставить с ним иррациональную, по его мнению, и хаотическую общественно-историческую реальность и истолковать ее как отклонение от рационального понятия или — в редких случаях — как соответствие с ним[42]. В настоящее время применение формализованных абстрактных конструкций представляет собой вполне законный метод в процессе познания, поскольку учитывается относительный отраженный характер этого мыслительного вспомогательного средства и формализация не абсолютизируется, не носит характера вневременности и неизменяемости. Именно такого рода ошибки лежат в основе понятия рациональности Макса Вебера. Это понятие, возникшее в качестве «идеального типа», лишено всякого отражательного содержания и представляет собой чисто мыслительную фикцию, которую легко превратить в вечную неизменную категорию.

Герберт Маркузе, исходя из других теоретических посылок, также преобразует понятие рациональности во вневременную категорию. В его концепции рациональности специфически буржуазное понятие разума в том виде, который оно получило в классической буржуазной философии, отрывается от своей конкретно-исторической основы, превращается в субъективное и абсолютизируется. Обращенный против феодализма, направленный на установление буржуазного общества «разум» Просвещения преобразуется у Маркузе в «разум, как таковой», во вневременное понятие разума, провозглашенного неизменным критерием конкретных исторических отношений. Манфред Бур и Герд Ирлитц писали: «Маркузе превзошел социально-критическую тенденцию классической буржуазной мысли… сделав ее неотъемлемым моментом философского мышления и теоретического осознания общественно-исторического процесса»[43].

Таким образом, значительно расширив классическое буржуазное понятие разума, Маркузе явно приписывает первичность идее перед материальными общественными отношениями. Это отмечает и Вольфганг Фриц Хауг в своей статье в книге «Ответ Герберту Маркузе»; книга издана Юргеном Хабермасом и достойна внимания, хотя и не свободна от противоречий. Хауг по праву упрекает Маркузе в том, что он признает «решительное преимущество идеи перед опытом, представления перед реальностью»[44]. Принижение производственных отношений и возвеличение абстрактно-тотального разума характерно для «критической» теории Маркузе. Действительные отношения ставятся на голову. Отражение материальных отношений в идеях, представлениях и поведении определенных обществен-

[16]

ных классов предстает как ставший самостоятельным, оторванный от своей материальной основы вневременной разум. Следствие превращается в причину, отражение — в оригинал.

Такой метод в истории идеологии — и именно немецкой — не нов. В «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс резко критиковали «истинный социализм», отметив у представителей этого мелкобуржуазного течения ту же ошибку, которая сегодня лежит в основе философствования Маркузе: стремление оторвать идеи и категории от действительного общественного движения и сделать их самостоятельными. «Они отрывают сознание определенных, исторически обусловленных областей жизни от самих этих областей и прикладывают к нему мерку истинного, абсолютного, т.е. немецко-философского сознания»[45].

Именно в полемике с такого рода спекуляциями, которые были распространены в немецкой буржуазной идеологии первой половины XIX века, Маркс и Энгельс обосновывали «действительную, положительную науку» об обществе и его истории: исторический материализм. В противоположность спекулятивно-идеалистической философии исходной точкой для них являлись «действительно деятельные люди, и из их действительного жизненного процесса» они выводили «также и развитие идеологических отражений и отзвуков этого жизненного процесса»[46]. Производственные отношения — «формы общения», как характеризовали их Маркс и Энгельс в ранний период своего развития, — образуют основу всей истории, и исходя из них объясняются соответствующие формы сознания. Таким образом, материалистическая теория истории последовательно остается «на почве действительной истории» и «объясняет не практику из идей, а объясняет идейные образования из материальной практики»[47]. Связанные с различными идейными традициями и руководствующиеся противоположными мировоззренческими принципами, Вебер и Маркузе сходятся в абсолютизации понятия рациональности. Как Макс Вебер, так и Герберт Маркузе прикладывают к конкретной общественно-исторической реальности — капитализму XX века — мерку вневременного понятия разума и тем самым противопоставляют материалистическому пониманию истории идеалистическую теорию. Общество — это продукт взаимодействия людей. Заслуга Маркса заключается в том, что он открыл решающую в конечном счете экономическую детерминированность этого взаимодействия. Он охарактеризовал производительные силы как «продукт предшествующей деятельности», как «результат практической энергии людей» в борьбе с природой и в то же время раскрыл общественные формы их движения, производственные отношения. «В производстве люди вступают в отношение не только к природе. Они не могут производить, не соединяясь известным образом для совместной деятельности и