Кристина - [4]

- Лучше быть Квазимодой снаружи, чем внутри, - спокойно уверила ее Антенна, неслышными как воздух руками убирая памперсы. - Петр Мефодьич разрешил сегодня тебе встать. Но потихоньку!

...Через день после приезда Кристины и Бена в Пермь они ждали Бориса. Он позвонил рано утром и сказал, что вылетает. Наконец по заикающемуся звонку в дверь стало понятно, что это он. Ощущая, что живот непрочный и в любой момент может развалиться, Кристина поспешила к двери. Волосы ее как бы отсоединились от головы - мурашки такие, что ли. Ведь могли бы никогда не встретиться!

- Не мог ключом в замок попасть - трясучка, - оправдывался муж, а Кристина понимала, что алкоголь тут ни при чем.

Борис осторожно обнял ее, она почувствовала, что должна еще куда-то подняться и как-то отработать... все.

Бен думал: когда же эти предки тормозные заметят, что он вырос, уже обогнал Настю, а что еще будет! Они насилу догадались - счастья-то привалило! - отец сказал: "Ну, теперь уже не будешь на цыпочки вставать, когда с Настей фотографироваться... Я предлагаю за это выпить!"

- За детей не пьют, - утомленно сказала Кристина (ее взгляд мягко плавал).

Борис привез "Совиньон":

- С возвращением!

- С возвращеньицем из Жмургорода, как говорила Антенна, - вежливо пригубила Кристина.

А Борис пригублял-пригублял, покуда все не выгубил.

- Чем хорошее вино, - пустился он после этого в громогласную медитацию, - отличается от поддельного? Тем, что вкус его не притупляется по мере потребления, а там - вкус у синтезаторов, как у жижки сладенькой, резко падает.

Тут она ему, уже очень хорошему, сунула листы со своими хромающими ломаными строками.

- Что ты ищешь, дорогой?

- Ищу вазу, чтобы в нее поставить букет из твоих стихов.

И в самом деле - поставил в вазу три салфеткообразно скрученных бумажных конуса: "В следующий раз - для эстетики - пиши на разноцветных листах".

Вечером пришла подруга Аля с мужем Не-выговоришь-швили, как она сама его представляла, в то же время мгновенно взглядом пожирая его. Кособоко затащив Алю на кухню, Кристина выпалила ей: как нехорошо внутри, повыше брыжейки где-то, надорванной. Аля же, сама тоже психолог, понимала: раз подруга что-то обсуждает, значит, не хочет ничего делать - менять что-то с мамой, поэтому она перевела разговор:

- А хочешь отвлечься и на дачу к нам съездить?

Кристина с печалью поняла, что эта подруга не дает ей точку опоры: не поддакивает и не возражает (если бы хоть спорила, так правота бы Кристинина росла и росла, пока она сама бы ее не выключила).

Поздно вечером она позвонила второй подруге - Злате. И говорила о том, что мир какой-то беспокойный вокруг, волнами ходит, ни на чем фундаментальном не может остановиться.

- Ну конечно, - въедливо, а точнее, наигранно-цинично, как всегда, Злата ответила. - Мир - ведь это такой маленький привесок, болтается где-то, мешает только, не удовлетворяет, ты давай к себе переходи - к более глобальной теме!

- Ну, после того, как я сбила автобус... что-то мне метафизически нехорошо.

- Знаем, знаем! Это "хлеб стыда".

Кристину оглоушило это ясное звяканье слов, которые в вечном священном браке. Она как бы снова пережила соединение этих слов, супружность их в звуке:

- Хлеб стыда! А чьи это слова?

- Курс я тут прослушала: "Обзор мистических учений". Когда человеку вдруг открывается, что все блага он всегда получает незаслуженно, говорят: "Это хлеб стыда".

Причем Злата говорила, как всегда, монотонно: паузы она делала, лишь когда кончался воздух в легких и нужно было вздохнуть. А на Кристину словно был направлен луч, и она увидела в себе, внутри... темные куски чего-то иссохшего, ненужного.

Она стала говорить Злате, что отработает в монастыре три дня... понятно за что, она понимает, она все понимает.

Потом и нам она сказала о монастыре. Но мы разве инспектора какие-то, чтобы проверять, отработала ли она? А сама Кристина теперь молчит, а мы ее спросить духу не находим и, думается, никогда не спросим. Может, это неправильно, надо бы проявить рвение, метать молнии, но... аккумуляторы веры заряжены только худо-бедно для себя.

А если совсем предельно честно, то... мы боимся лишний раз встретиться с Борисом и Кристиной: они беспрерывно пишут друг другу стихи и читают их всем, кто попадется под их тяжелую поэтическую руку.