Кристальный шторм - [32]

Невозможно думать о том, что скоро мир рухнет, находясь тут, в месте, где всегда светло, все тревоги умирали в кристальном городе!

И когда она вновь оказалась у башни Тимофея, то сжала ладони Мии с искренней благодарностью.

— Спасибо, что так помогла мне!

— О, не благодари, — Мия покачала головой, встречаясь с Люцией взглядом, и её глаза сияли таким искренним светом, что волшебница едва могла дышать. — Это тебе спасибо, что ты пришла сюда! Спасибо, что нам есть в кого верить! И я знаю, что мы однажды встретимся вновь.

— О, как бы мне хотелось разделить с тобой эту веру, — она неохотно отпустила руки Мии и двинулась к Тимофею, что уже стоял у распахнутых невидимых дверей.

На сей раз они двинулись по каким-то тёмным, холодным коридором.

— Мы под землёй, — прошептала она.

— Верно.

Люции хотелось спросить что-то ещё — но она замерла, увидев сияние в пятнадцати шагах, будто бы кто-то рассыпал мириады таких же колец, как у неё.

— Монолит, — выдохнула Люция. — Будто бы в горах…

Тимофей кивнул — он казался просто гротескной статуей в свете камня.

— Есть только один в каждом из семи миров…

— Семи? — выдохнула Люция. — Неужто кроме наших миров есть ещё… целых пять?!

— О, ты великий математик, — изогнул бровь Тимофей. — Да, Люция, семь миров. И нас создали, чтобы присматривать за ними всеми, до того, как Дамен уничтожил всё, что было нам столь дорого. А теперь есть только наш мир… — его лицо потемнело, когда он вспомнил об этом воплощении зла. — Эти монолиты были сотворены для того, чтобы путешествовать между мирами. А Дамен дышал этой магией и блуждал по свету… Он впитывал её в себя, и потому горы потеряли всякие следы жизни, и потому твоё царство замерзает, а Пелсия обращается в камень.

Люция смотрела на него, будто бы пыталась разгадать дикую тайну Митики.

— Но почему же Оранос так красив?

— Из-за той богини, в которую они веруют. Богини, что когда-то была такой же старейшиной, как и я.

— Клейона.

Он кивнул.

— Да, она смогла защитить своё королевство, когда Валория пала перед чужой мощью. Кажется, я только вчера видел их обеих… О, сколько же мы все потеряли! — его лицо искривила гримаса боли, и он мотнул головой, пытаясь отогнать дурные мысли. — Ты уже много времени провела здесь. А теперь, Люция, пора вернуться и остановить Каяна.

Она почти рассмеялась, такой дикой казалась его непоследовательность.

— Я буду скучать по твоим откровениям… И — да, я остановлю его.

— Надеюсь, что ты действительно сможешь это сделать.

Она бросила взгляд на сияющий монолит.

— И как же мне вернуться домой?

— Просто коснись монолита, а дальше всё случится само, — когда она замерла в сомнениях, он лишь изогнул бровь. — Неужто ты не веришь моим словам?

— Если б я так думала, ты бы давно обратился пеплом, — её лицо озарила улыбка, будто бы в ответ на его дикое удивление. — Все мы сильны, Тимофей.

— И вправду…

— Прощай, — она была готова уйти. Готова вернуться домой, отыскать семью и заставить Каяна навсегда исчезнуть.

Удивление на лице Тимофея наконец-то пропало, сменилось дикой, страшной печалью.

— Прощай, Люция.

Она прижала ладони к холодному, сияющему камню. Казалось, свет пронзил её, стал белым-белым, она вынуждена была зажмуриться и заставить себя прижиматься ладонями к его ледяной поверхности.

И вот, земля растворилась под ногами, а ветер толкал в спину. Она задыхалась, отталкивая от себя песчинки, пытаясь отыскать Тимофея.

Но Убежище пропало. Она вновь была в горах — там, где столкнулась с Каяном. И пусть сейчас наступил ясный день, она всё ещё узнавала это место, а воздух оказался таким же холодным, как и в прошлом. Холодным и мёртвым — она знала, что смерть уже совсем близко.

Дамен вытягивал силы из монолитов. Его прикосновение — вот что убивало этот мир, и магия пряталась столько лет, пока Каян не разжёг её вновь. Тут не было ни птиц, ни зверей — даже насекомых… Ни деревьев, ни кустарников, лишь несколько травинок вокруг монолита.

На мгновение она испытала дикий страх, будто бы Каян ждал тут её возвращения. Но проходила минута, две, а она так и стояла, ожидая боя.

Ничего. Никого. Одна только она.

И отсюда она умчалась в прошлый раз.

Когда она шагала по выжженной земле, засыпанной камешками, то даже не заметила, как едва не упала, и подобрала свой кошелёк. Когда она бы ещё так радовалась глупым деньгам! Ведь там достаточно монет, чтобы отыскать кров над головой на несколько ночей…

А ещё — она смотрела на огромную яму в земле на том месте, где горел Каян. И там, внизу, что-то ясным светом сияло.

Но ничто никогда не сияло в этих горах.

Она подошла поближе, наклонилась, чтобы увидеть, что же излучало такой сильный свет, смахнула с камня пепел… и отшатнулась, прижав ладонь к губам.

Янтарь.

Тюрьма Каяна казалась меньше яблока, что она съела в Убежище.

— Ох… — она повернулась, чтобы убедиться в том, что доселе была одна.

Она сжала его, подняла вверх, будто бы надеясь, что солнце выберется из-за туч. Янтарный шар не был прозрачным — но ни трещин, ни царапин она не увидела.

Однажды она посчитала бы это прекрасным кладом. Но не сейчас. И это не клад — это знак того, что у неё есть преимущество, и она была благодарна за это.