Кристалл Вечности - [4]

* * *

И вот наконец случилось то, чего все и ожидали, и боялись.

Скончался старый государь.

Едва лишь завершилось время траура и отгремели погребальные трубы, как Империю Света потрясло новое известие: Нотон, законный наследник и старший сын почившего Дахана Седьмого, всенародно отказался от престола в пользу своего младшего брата — Дигана.

— Я не гожусь в правители, — признался Нотон в своей речи, которая должна была стать тронной. — Да и не стремлюсь к власти, по правде говоря. Всем вам известен мой характер. Не притворяйтесь, будто не знаете меня! Не вы ли судачили за моей спиной? Не вы ли твердили, что не пристало наследнику все свое время проводить в лабораториях, за книгами и колбами? И однако же я именно таков, каким вы меня знаете. Я — ученый и хотел бы по-прежнему заниматься моими научными изысканиями. Уверен, что именно в таком качестве я принесу нашему народу наибольшую пользу. Что до престола, то самое глубокое и искреннее мое желание — отдать его Дигану, моему младшему брату. Он — истинный государь по складу характера. Его вы тоже знаете, о нем вы тоже немало говорили между собой, когда считали, что вас никто из посторонних не слышит. Первый на охоте, первый на всех турнирах, прирожденный воин — таков мой младший брат. И его я считаю единственным достойным наследником, ему я желаю отдать трон. Я рассчитываю на вашу поддержку.

Тут-то и начались настоящие неожиданности.

Едва лишь Нотон замолчал, обмахиваясь платком, весь красный от пережитого волнения, как вперед выступила Катурия.

До сих пор принцесса постоянно держалась в тени. К ее присутствию все привыкли — как привыкают к изящной мебели, к статуе или светильнику. Очень красиво — да; но никто ведь не предполагает, что позолоченная статуя откроет рот и начнет вещать, вмешиваясь в решение судеб государства!

Тем не менее это произошло.

Облаченная в церемониальные бело-фиолетовые траурные одежды, Катурия выглядела одновременно и хрупкой, и властной. Голос ее звучал уверенно, речь была глубоко продуманной. Катурия воспользовалась своей красотой, чтобы заставить людей смотреть на себя, а когда к ней уже было приковано всеобщее внимание, она вынудила этих мужчин и выслушать то, что намеревалась им сказать.

— Господа мои, — произнесла принцесса, — то, что сейчас прозвучало из уст моего супруга, воистину было речью безумца. Речью человека, охваченного горем после утраты горячо любимого отца. Речью человека, который ничего не смыслит в политике и все же старается ее вершить. — Она подняла свою красивую, украшенную браслетами руку и медленным торжественным жестом указала на Нотона. — Мой бедный супруг слишком поглощен своими магическими опытами. Согласна, он мало времени уделял делам государственным. Как я уже сказала, он не имеет никакого права вершить судьбы нашей державы таким образом. Отречься от престола? Нарушить веками заведенный порядок престолонаследия? Уничтожить все надежды на будущее нашего сына, юного Борока, которого я произвела на свет для того, чтобы он управлял народом Империи? Кем же будет Борок, если ему отказано в праве стать государем? Поступить таким образом способен лишь книжный червь, полностью утративший связь с реальностью.

Она тряхнула длинными золотистыми волосами, и по залу как будто пробежали волны света. Все взоры были теперь прикованы к Катурии.

— Я объявляю вам, что мой супруг, мой несчастный, горячо любимый Нотон, не может отречься от престола. Это противозаконно, это против здравого смысла, это, наконец, губительно для нашего сына!

Нотон глядел на жену с возрастающим изумлением.

— Катурия… — только и промолвил он.

Она отмахнулась от него, как от надоедливого ребенка.

— Ты глуп, Нотон, — произнесла она, — ты нарушаешь и законы Империи, и законы естества. Ты безумен, если поступаешь так. Поэтому перед всеми знатными людьми Империи Света я объявляю себя правительницей — регентшей при малолетнем Бороке!

— Я желаю видеть на престоле моего брата Дигана! Ты не смеешь отменять мои решения! — закричал Нотон.

Голос его сорвался. Нотон не мог бы сейчас определить, какие чувства преобладают в нем: возмущение, удивление… или страх. Ибо Катурия в этот миг представилась ему поистине страшной. За прекрасной, изысканной оболочкой таилась жуткая, властолюбивая ведьма.

— Я смею, и я так поступаю, — возразила Катурия спокойно и твердо.

Нотон схватился за меч, висевший у него на боку. Это был богато украшенный, позолоченный ритуальный меч, предназначенный для церемонии коронации. В бою с хорошо вооруженным противником такая игрушка совершенно бесполезна, однако тяжелой рукоятью вполне можно размозжить голову безоружной женщине.

Принцесса Катурия, впрочем, ответила достойно: в ее руке тотчас оказался длинный тонкий кинжал, который она прятала в складках своего пышного одеяния.

— Прочь от меня! — воскликнула она. — Клянусь богами, давшими нам Кристалл Вечности, — я могу постоять за себя и за своего сына! Несчастный безумец, ты не убьешь меня прилюдно.

Нотон убрал руку от рукояти меча и почти без сил опустился на трон, вцепившись в его резные подлокотники.

— Возможно, я сделаю это потом, — прошептал он так тихо, что только Катурия могла его слышать. — Когда не будет свидетелей.