Крип - [3]

Этого она додумать уже не успела. Девушка, наконец, поняла, что порядком доставший гул в ушах – не иллюзия, а настоящий звук, пробивающийся сквозь стены. А затем сообразила, на что звук больше всего похож.

В старых книгах такую ситуацию обычно описывали как-нибудь красочно – «кровь застыла в жилах» и все такое. Ольга всегда искренне веселилась над архаичными оборотами «староглиняных времен». Только не сейчас, потому что чувствовала она себя именно так, как описано. Будто вся кровь разом заледенела, проморозив тело насквозь невыразимым ужасом.

Она поняла, что это за звук доносится снаружи.

Бежать, надо бежать!

Ольга заметалась, суматошно и бессистемно, оскальзываясь на гладком полу, хорошо смазанном кровью и еще какой-то студенистой дрянью.

Бежать, бежать, бежать!

Подальше от ужасающего воя тысяч глоток, что бушевал, приближаясь, где-то за толстыми стенами. Как звучит вопль множества людей девушка, разумеется, слышала – спасибо ю-тубу и кинематографу. Но здесь … задай сейчас кто спокойный, отстраненный вопрос – а что, собственно, не так? – Ольга вряд ли сумела бы ответить. Просто … уши подсказывали ей два совершенно объективных факта. Первый – снаружи кричит какая-то безумная толпа людей. Второй – нормальные люди такие демонические вопли издавать не могут. Не могут – и все. Вой, даже приглушенный преградой, проникал куда-то вглубь сознания, будил атавистический страх голой обезьяны перед ужасами мира, погруженного во тьму.

Только бежать!

Но куда?

Ольга сцепила кулаки, в панике закрутила головой, бросилась к ближайшей стене и заколотила по ней, разбивая кулаки об острые грани.

- Выпустите! – заорала она, лихорадочно соображая, что как-то же сюда попали все те, кого потом перекрутило на фарш вместе с одеждой и содержимым кишок. А если они вошли, значит можно и выйти!

- Выпустите меня!

И ей ответили. Ольга шагнула назад, чувствуя, как стена отзывается вибрацией, словно по ней разом заколотило множество рук с другой стороны. Кто бы там ни был, он, а скорее они, намерены прорваться внутрь. И, может быть, у них получится. Девушка машинально закрылась руками, словно пытаясь отгородиться от внешней угрозы, чувствуя бессильное отчаяние и апатию.

Выхода нет.

Так, минуту… А этот мрачный дядька в плаще для бэдээсэма, который вот-вот отдаст богу душу? Ольга посмотрела на все еще живого «кривоножку», так она его с ходу обозвала для себя. Удивительно, но плащеносец ответил затуманенным, но все еще осмысленным взглядом. Кажется, он тоже оценил диспозицию.

- Выпусти меня, - попросила девушка, пытаясь протереть испачканное лицо, рукавом. Подумала пару мгновений и добавила, как можно четче и разборчивее. – Сэйв ми. Плиз. Хелп.

- Ты все равно сдохнешь, ну так мне хоть помоги напоследок, - добавила она шепотом, не опасаясь, что тот поймет – русский язык кривоногому был явно незнаком.

- Salvame.

Так, он это уже говорил. И что бы это значило?

- Вот козел, - с чувством вымолвила девушка, борясь с желанием стукнуть собеседника прямо по лбу.

«Сальве ме»… Насчет «ме» понятно, наверняка это «я», «мне». А «сальве»… Наверное «помоги», в такой обстановке другого ничего и не скажешь. Опять же похоже на «сейв», «сейв ми», «сальве ме».

- Козел, - повторила она, умом, в общем-то, понимая, что звучит весьма несправедливо. Но очень уж все вокруг складывалось мерзко, и кто-то наверняка во всем был виноват.

- И что я могу для тебя сделать?..

Она шагнула через силу, еще и еще раз. Вблизи плащеносец еще и вонял горелой одеждой, а также жженой пластмассой. Наверное, от оплавленного броника, который принял на себя залп неведомой херни, хотя полностью защитить хозяина не сумел. Ольга опустилась на колени рядом со страждущим.

- Да кто ты вообще такой…

Похоже, черный хоть и не понял ни слова, эмоциональный контекст уловил. Он медленно поднял правую руку, приложил ладонь к сердцу и, морщась от боли, раздельно сказал что-то. Что именно – Ольга почти не разобрала, слишком кратко и невнятно прозвучало сказанное, сплошные согласные. «Корупмнт» какой-то… Коррупционер по местному?

- Армянин, что ли? – вслух подумала она. – Нет, будешь «Крип». Ты и так криповый, что караул просто.

На самом деле раненый вблизи оказался не очень страшным. И не старым. Если стереть с лица маску страдания и брызги свернувшейся крови, бедняге можно было бы дать лет тридцать, а может и меньше.

Поняв, что его переименовали, «Крип» опять скорчил рожу. Через силу и боль медленно пробормотал:

- Etegocoriarius. Quaestiones.

- Да хоть квартеронец и вжопудранец, - пробормотала Ольга, притрагиваясь к драному плащу. – Делать то что с тобой?

Раненый дышал тяжело, с хрипом, который, казалось, рвался из самой глубины легких. Ольга отчетливо поняла, что счет для «квастиониса» пошел уже на минуты. Непонятно было, какая сила все еще держит его на этой стороне жизни, но ее действие определенно заканчивалось.

- Твою мать, - с чувством сообщила парикмахерша и попробовала раздвинуть полы черного плаща. Толстая многослойная ткань оказалась именно такой, какой и выглядела со стороны – жесткой плохо гнущейся. Ольга искала хоть что-то похожее на аптечку и не находила. Только странная бляха размером с ладонь на толстой цепочке. На бляхе четко выделялась гравировка – те то буква, не то символ, похожий на букву. Крест с небольшими боковыми перекладинами или латинская «I», перечеркнутая двумя-тремя горизонтальными линиями. И классическая «мертвая голова» на пересечении.