— Пока старший оперуполномоченный будет с бабушкой беседовать, мы с вами, Иван Маркелович, ваши показания на бумаге изложим. Хорошо?
Тот пожал плечами. Мол, вам лучше знать, что делать.
— Итак, дата и место рождения, — привычно начал Паромов как раз в тот момент, когда Черняев наконец-то достучался до Веры Карповны.
— Говоришь, милиция… — не желала открывать дверь женщина, — а я милицию не вызывала.
— «Вы нас не ждали, ну а мы пришли!» — словами популярной песни тихонько пропел опер, отвечая на вопрос старушки, потом громко и серьезно добавил: — Тут у соседа вашего Басова горе, так, что открывайте дверь. Помощь ваша нужна! А уголовный розыск шутить не любит…
Из квартиры напротив, разбуженная стуком и шумом, выглянула еще в ночном халате молодая женщина. Заспанная, с растрепанными крашенными волосами.
— А что случилось?
— Да вот у Басова… — начал объяснять опер и тут же попросил, словно внезапно потерял к своему объяснению интерес: — Будьте добры, скажите соседке, что это действительно милиция к ней стучится, а то бабашка, по-видимому, побаивается дверь открывать.
— Вера Карповна, не бойтесь, это действительно милиция, — видя Паромова в форменной одежде, — громко крикнула женщина. Все это Паромов видел и слышал параллельно с тем, как сам задавал вопросы Зайцеву и записывал его объяснения. Вполглаза и вполуха.
Наконец недоверчивая Вера Карповна чуть приоткрыла дверь квартиры, настороженно обвела окрестности взглядом и, убедившись, что в коридоре — действительно милиция, впустила опера.
«Это тебе, Петрович не мумия фараона из анекдота, — усмехнулся про себя Паромов, — тут орешек покрепче. И вспотеешь, но не расколешь!»
Впрочем, Черняев хоть и был крутым опером, но все же не эстрасенцем и мысли на расстояние читать не умел.
3
Только окончил записывать коротенькое объяснение Зайцева, как прибыла опергруппа: следователь прокуратуры Шумейко Валерий, судмедэксперт Родионов Вячеслав, отделовский криминалист Сазонов. Во главе с Коневым Иваном Ивановичем и Чекановым Василием Николаевичем. Все, за исключением эксперта-криминалиста Сазонова, в гражданском платье. И сразу к Паромову: что да как?
Тот, что знал, рассказал.
— Понятых! — потребовал следак.
Все дружно уставились на Паромова. Впрочем, тот и так знал: сколько бы не понаехало народу, а понятых ему искать.
— Соседи подойдут?
— Подойдут.
— Вопросов нет, — сказал Паромов и стал стучать во все квартиры, вызывая крайнее недовольство их обитателей. Но куда деваться, если такое дело. Люди сначала возмущались, потом одевались и выходили к сотрудникам милиции.
Когда, наконец-то, понятые были собраны и введены в курс событий, Шумейко вкратце разъяснил им их права и обязанности, согласно УПК, и, приглашая за собой в квартиру Басова, сказал как Гагарин перед полетом в космос: «Поехали!»
Было около семи часов, когда колесо следственной машины сделало первые обороты.
Как не старались Черняев и Паромов, опрос жильцов дома, в том числе и ближайших соседей убитого, почти ничего не дал. Подтвердились лишь показания Зайцева: несколько человек видело прошлым вечером Басова с молодым парнем. И приметы этого парня лучше Зайцева никто не дал.
Не много вытянули и из осмотра места происшествия. Самодельный кухонный нож с разноцветной пластиковой наборной ручкой, полностью измазанной — кровью убитого, находившийся в груди убитого, скорее всего, изготовленный самим Басовым, потому что на кухне нашлось как минимум тройка подобных ножей. Несколько смазанных отпечатков пальцев со стопок и стаканов на кухне, в том числе и с тех, что стояли на столе вместе с ополовиненной бутылкой самогона. Старый грешник не брезговал и самогоноварением, что подтверждал аккуратный портативный самогонный аппарат, обнаруженный среди прочего. Несколько коротких волосков в одной из ладоней покойного. И сотни фотокарточек, среди которых попалось больше десятка с обнаженными мужчинами, снятыми в полный рост и с видом всего мужского хозяйства.
— Не одним самогончиком старичок баловался, — невесело усмехнулся Конев, увидев такие образчики творческой фотодеятельности Басова. — Мат его, сразу видно, что старый дон педрило…
— И к бабке не ходи — старый педераст! — тут же подтвердил Слава Родионов. — Без вскрытия могу сказать это: задний проход, как дупло раздолбан!
На что Чеканов философски заметил:
— Педрило педрилом, а убийцу нам все равно искать. Ведь не от члена в заднице старый грешник копыта отбросил, а от ножичка в грудину! Кто-то от всей души ножик всандалил, по самую ручку. Наверняка бил! Не шутил.
До обеда провозились с осмотром места происшествия и с опросом соседей.
Оперативно-следственная группа потихоньку растаяла. Сначала отбыл судмедэксперт Родионов.
— Моя миссия окончена, господа офицеры, — пошутил он. — Воскресить не могу, но акт о причинах смерти вы получите. Со временем.
— А не мог ли он сам себя? — в который раз задал эксперту вопрос о возможном самоубийстве начальник уголовного розыска. — Может совестно стало старому развратнику за бесплодно прожитые годы, вот и решил свести счеты с жизнью… — сгладил он этой фразой неловкость и остроту своего вопроса. — Причем, не просто уйти, а демонстративно, с голой ж… с голым задом, — поправился он, — с разбитым сердцем и распахнутой настежь дверью! Следов борьбы что-то не видать!