Криминалистка - [14]
— Конечно, не скажем, есть такое понятие как «тайна следствия», — заверила я ее. — Ради Бога, хоть об этом не волнуйтесь.
Возможно, мне и удалось ее немного успокоить этой фразой, только не себя — ту бурю в душе, которая поднялась в итоге этого разговора… Наивной дамочкой я давным-давно не была, отлично знала, что существует масса вещей, которые мы обязаны знать (теоретически), а на практике узнаем чуть ли не в последнюю очередь. Это — как с изменой, когда последним о ней узнает обманутый супруг… Но еще никогда, ни разу за всю мою практику это не касалось так прямо и непосредственно детей… Ни разу!..
Сняв телефонную трубку, я набрала Володин номер.
— А я думал, вы уже в отпуске! — удивился мой опер. — Еще что-нибудь стряслось?
— Угадал. И для начала у меня к тебе вопрос: ты о школьном рэкете что-нибудь слышал?
— Краем уха… Ну, и еще по телевизору. А что? Неужели Светка?..
Похоже, упомянутую Галкиной передачу посмотреть ухитрились все, кроме меня.
— Нет. Хотя я ее пока не спрашивала… Так что ты там расслышал краем своего уха?
Как выяснилось, даже краем уха Володя расслышал не так уж мало.
— Ну, во-первых, — вдохнул он, — то, что данный факт имеет место: вначале, как вы знаете, это было только на зоне. Потом из зоны перешло в нашу славную армию, а теперь вот и школы, похоже, охвачены… Или охватываются.
— Кем?!
— Ну, как правило, инициатор и лидер — какой-нибудь ушлый старшеклассник, это — в лучшем варианте.
— А в худшем?
— А в худшем все тот же ушлый старшеклассник, но работающий на какую-нибудь бандитскую «шестерку» из районного криминалитета, для которой эти поборы — мелкий доход на карманные расходы…
— И ты так спокойно об этом говоришь?! — возмутилась я голосом моей телевизионной приятельницы Татьяны.
Володя по ту сторону провода издал какой-то неудобопроизносимый звук и предложил позвать к телефону некоего Романова, занимающегося в нашем УВД подростками.
— Нет! — резко прервала я оперативника. — Вместо этого слушай внимательно: где-то через час к тебе подъедет женщина, Галкина Елена Игоревна. У нее огромная проблема с сыном, семиклассником… За это время ты хорошенько подумаешь и сам подберешь подходящего опера из ваших, способного, не засветившись, выяснить ситуацию вокруг школы номер… Ясно? Скажешь — мое личное распоряжение на ближайшие пару недель. Насчет следователя, думаю, лучше всего подойдет Кравченко… Все ясно?.. Бумаги перешлю ближе к вечеру по факсу.
— Есть! — сказал Володя довольно кисло, и мы одновременно положили трубки.
Ухода бесконечно благодарившей меня Елены Игоревны я дождалась с превеликим трудом и тут же начала набирать свой домашний номер, моля Бога, чтобы Светка действительно, как и обещала, сидела дома, упорно готовясь к очередному зачету.
Трубку она взяла после второго гудка.
— Ты мне почему ничего не рассказывала про рэкет в школе?! — Быка за рога я взяла с первой секунды, перебив ее недовольное «алле».
— Про рэ… Про что?! А-а-а… — она вдруг легкомысленно хихикнула. — Ну ты бы еще мою двойку по чтению в первом классе вспомнила, которую я тоже скрыла!
Интересно знать, от кого она научилась так здорово язвить?
— Прекрати! — оборвала я закусившую удила Светку голосом, не допускавшим возражений. — Так значит, у тебя это тоже было, а возможно, и сейчас есть в этом вашем колледже?!
— Мам, ты что, с ума сошла?! — Она наконец посерьезнела. — Это когда было-то, а? Сто лет назад, к тому же и не было ничего!
— То есть? — не поняла я. Да и кто бы на моем месте понял?
— Мамуль, — Светкин голос окрасился ласковыми интонациями, — как думаешь, ты меня зря, что ли, правда, по моей же просьбе, приемчикам своим учила?..
— Седьмой класс… — пробормотала я. — Нет, шестой…
— Точно, шестой! К нам как раз эта тварь тупая, Машка Рублевская, перевелась, помнишь? У которой братец еще бандюком на учете был потом, помнишь? Вот она ко мне и подвалила… Ну а я ей — твой приемчик в ответ! А на другой день — еще один, только уже не ей, а тому самому братцу… Все! Клянусь, что все!
— Почему ты мне об этом не рассказывала? — вздохнула я.
— А о чем тут рассказывать-то? — В голосе ребенка звучало искреннее удивление. — Подумаешь, делов… Так если рассуждать — мне вместо уроков по вечерам только и нужно было тебе что-нибудь эдакое каждый день рассказывать…
— Ты и сейчас так же рассуждаешь?
— Мам! Я же русским языком тебе говорю: в колледже, во всяком случае нашем, все о’кей? Клянусь, чем хочешь! Могу даже твоей жизнью!
Клятва, предложенная Светкой, была у нас традиционная и самая страшная, не допускающая даже намека на ложь, — последнее средство выяснить, если остро требовалось, истину. Средство, применяемое крайне редко. Можно сказать — в исключительных случаях. Суеверная Светка сама предлагала ее не чаще раза в году, искренне веря, что малейшая недосказанность в таком серьезном деле может стоить мне как минимум здоровья… Я почувствовала, как тугая пружина, образовавшаяся внутри меня в результате разговора с Галкиной, понемногу ослабла… Однако тревога за Светку, которую я неожиданно для себя самой решилась оставить впервые в жизни одну, подогретая Еленой Игоревной, никуда деваться не хотела… Так я еду или не еду?..
