Крики в ночи - [45]

— Что это означает? — поинтересовался я.

Он пожал плечами и прижал палец к губам.

Я переехал в дешевую гостиницу, скорее даже пансион, «Левант» в Сен-Максиме. Я позвонил Эмме, но не застал ее и занялся поисками старшего инспектора.

Он казался неуловимым. В местной жандармерии, которую сделали штабом по расследованию, даже инспектор Клеррар признался, что не знает, где Ле Брев. Не знали и в комиссариате в Понтобане. Нет, он не в отпуске, нет, не занимается другим заданием. А зачем нужен Ле Брев: у меня что, какие-то новые факты? А если нет, то не лучше ли мне будет вернуться в Англию, как это сделала моя жена, и подождать там результатов дальнейшего расследования. Конечно же, мне нужно быть рядом с Эммой.

— Нет, сэр, — ответил я. — Я буду цепляться из последних сил, пока дело не сдвинется с мертвой точки.

Я требовал Ле Брева, но казалось, что он чуть ли не прячется.

Клеррар нежно потер руки. Он включил настольный вентилятор, затем выключил его, снял очки и стал протирать их кусочком замши.

— Мне очень жаль, но ничем помочь не могу. Мы не отвечаем за передвижения старшего инспектора. Попробуйте поискать его в Понтобане. Может, вам лучше поехать туда?

Боже всемогущий! Сюзи и Мартина не могут найти уже две недели. Остается какой-то шанс, какая-то слабая возможность найти их живыми? Ведь мы все еще ничего не нашли: ни записки, ни улики, ни вещей. Дети, похоже, просто растворились в воздухе, без особого усилия, как колечко дыма. Но мне также казалось, что я столкнулся со специально возведенным препятствием, за которым скрывается не столько равнодушие, сколько то, что они не осмеливались открыть какой-то секрет, древний или ритуальный, связанный с местом, которое мы выбрали для отдыха. Я ненавидел их за это, отчаяние переходило в горечь по мере того, как все мои надежды просачивались сквозь пальцы.

— Где жандарм, который покинул пост той ночью?

Клеррар улыбнулся:

— Он занят на других дежурствах.

— Я хочу побеседовать с ним.

— Месье, вы плохо говорите по-французски. К тому же он в Марселе.

Меня беспокоили тысячи мыслей и мучила усталость; они высосали, казалось, из меня всю энергию.

Я каждый день звонил: в Лондон Бобу Доркасу, адвокату, родителям Эммы в Нью-Форест, даже в американское посольство в Париже. Никто не мог мне сказать что-либо определенное, а Эмма к тому же, казалось, редко сидела на месте. Я боялся, что теряю жену.

Лежа в постели в обшарпанном гостиничном номере и тщетно пытаясь отдохнуть, я пребывал в отчаянии и раздумывал, не позвонить ли снова Эмме, но решил не делать этого. Что мы могли сказать друг другу? Я принял душ и сменил рубашку, и все это время у меня перед глазами стояла ужасная фигура этого фокусника, старшего инспектора Ле Брева.

Почему или зачем этот чертов жандарм показал мне то ужасное место в лесу в то утро, когда исчезли дети? Так много вытекало из этого визита на поляну, и не в последнюю очередь встреча с Эстель и выяснение очень важных, как мне казалось, фактов о семействе Сультов. Я вернулся назад к нашей второй встрече с Эстель, когда она увидела меня на скамейке. Ей поручили найти меня, так она сама сказала, но она также хорошо знала Ле Брева. Она, должно быть, была в комиссариате, и ей сказали — в приемной, вероятно, — что я был там и спрашивал инспектора. Кстати, она и раньше могла бы выяснить, где меня найти, — через тот же комиссариат.

Ожидание нервировало меня.

Я спустился вниз посмотреть газеты, которые продавались за стойкой в холле вместе с сигаретами, парижскими журналами и наборами порнографических открыток в целлофане.

— Месье?

Женщина за стойкой смотрела на меня: красный рот с родинкой сразу над этой яркой помадой, волосы, покрашенные хной, и темные глаза. На черном платье выступают пятна пота.

Я купил «Орион» с кричащими голубыми заголовками. Номер состоял из сенсационных заметок про убийства, несчастные случаи, наркорейды, собранные из полицейских отчетов по всему югу; но ни один из них не мог быть связан со мной. Я трудолюбиво переводил заголовки с помощью карманного словаря.

«Почему они исчезли? — прочел я в статье Шарля Люка. — Связь между прошлым и настоящим?»

— Ерунда все это, месье, — заметила продавщица сигарет, наблюдая, как я читаю газету. Она видела мой паспорт, и ей не терпелось попрактиковаться в английском.

— Что вы имеете в виду?

— Прессу, все эти выдумки и вранье. — Она указала на заголовок. — Они печатают все, что угодно. — Она пояснила, что много лет назад жила в Лондоне.

— В газете говорится, что в здешних краях существует много неразгаданных исчезновений людей, тайн, которые еще предстоит разгадать…

— Фу, они болтают все, что угодно. — Женщина нехотя оторвала свою грудь от стойки киоска и подошла ко мне. Бизнес в отеле «Левант» вряд ли процветал, а других клиентов не было. — Посмотрите на это… — Она показала на статью Люка.

— Значит, вы это тоже читаете?

— Конечно. Я просматриваю всю эту чушь, за исключением грязных журналов. Эту мерзость вообще надо запретить. Но, месье, что я не могу выносить, так это то, как люди наживаются на чужих несчастьях.

С каждой фразой ее английский все улучшался. Она рассказала, что любит встречаться с туристами. Иначе жизнь скучна.