Крик в ночи - [27]

Онанга сморкнулся в чехол для сиденья:

— Тирада — что надо!

В смотровом стекле обозначилась полусфера горизонта, медленно плыли к земле ватные облака. Рядом появились два аэроплана с опознавательными знаками ВВС Монте-Карло.

— Каким таким ветром занесло сюда этих милых пташек?! — восхитилась няня.

— Так я и знал, — сказал Филдс, заряжая кольт. — Монте-Карло и дня не может прожить, чтобы не сунуть нос в чужие дела.

Он дважды выстрелил через стекло — аэропланы один за другим кувырнулись вниз.

— Друзья… — тихо и торжественно произнес Филдс, — я нарушил герметичность и приношу свои извинения, но я не мог поступить иначе с этими монтекарлистыми птахами. Няня! Онанга! Если мы случайно выживем, то, клянусь шприцем с мутной жидкостью и всеми отравленными конфетками, Джон Филдс навсегда завяжет со шпионским ремеслом! Позвольте вас расцеловать!..

Здесь «Боинг» дернулся, шарахнулся вбок и, дико взревев, вошел в вертикальный штопор. Друзья вместе с роялем сделали пять сальто-мортале, крикнули «Чао!» и лишились чувств…

…Фантастика! Мистика! Иллюзион!

— Нет, все-таки позвольте вас расцеловать! — сказал Филдс, словно загадочный сфинкс или даже феникс восстав из боингова пепелища.

Расцеловав Онангу и няню, он снял с ветки фуксии заболтавшегося тукана и чмокнул его в лоб.

— Мы спасены! Пускай это не Монтевидео, но тем не менее — ура!

— Ур-р-раа!! — подхватили Онанга, няня и тукан.

Не знали воздушные пираты, что фортуна забросила их на континент, еще не открытый цивилизованньм миром, на экваториальный материк. Необъятные пространства утопали в первозданных тропических лесах, где, перебиваясь с улиток на воду, влачил жалкое существование доисторический человек. Он падал ниц при раскатах грома, плакал от страха при виде молнии, часто хворал и постоянно раздражался своей безынтересной дубинисто-шкурной житухой. Правда, иной раз он нет-нет, да и тянулся к знаниям — как чувствовал, ханыга, что подотстал в своем развитии!

Вот на популяцию таких доисторических ханыг и набрели наши путешественники. Как они были голодны! Ох, как они были голодны!! Кругом все ядовито, хоть и чертовски красиво, туканы стали нервными и раздражительными, наслушавшись няниного Баха (няня протискивалась сквозь джунгли с роялем, уцелевшим после катастрофы). Над ними подхихикивали донельзя распущенные мартышки, норовя засадить в путников тухлым бананом. За ними волочился тридцатиметровый удав — его, видите ли, няня заворожила! А ночью! Кто-то плевался, ухал, сопел, мяукал, по-матерному свиристел… Мистика, кошмарики, бррр!

— Экселенс, глядите, впереди дымок!

Под ногою Филдса хлопнул раздавленный тропический клоп, воздух наполнился запахом фосгена.

— Дымок? Да это настоящая газовая атака!

Выйдя на лужайку, путники увидели трех первобытных людей у костра. Двое, чавкая от удовольствия, обгладывали грудинку, а третий, лежа поодаль, ковырял в зубах костью антилопы. Заметили и четвертого — он следил за трапезой из-за огромной каменюги.

Как ни голоден был агент 6407, однако не смог удержаться от замечания по поводу слежки:

— И здесь шпиономания!

— Этот четвертый так же голоден, как и мы, экселенс.

— Как ты наивен, дорогой мой.

Друзья, движимые зовом желудка, вплотную подошли к доисторическим людям. Те, смерив их томным взглядом, даже не шелохнувшись, продолжали пиршество.

— У них что, близозоркость? — удивилась няня.

— Скорее, дальнорукость, — сказал Онанга.

Филдс как можно приветливее выкрикнул:

— Здравствуй, племя заводное, узколобое!

Никакой реакции.

— Ам-ам-ам-ам!! — подпрыгнув, завопил Онанга, проведя костяшками пальцев по своим ребрам — получилось мелодичное звучание ксилофона.

Ноль внимания.

— Что ж, — тяжело вздохнул Филдс, обращаясь к няне, — вы еще не забыли каприччиозу Жоржа Мдивани?..

Победа! Победа над темнотой, заскорузлостью и доисторическим невежеством! Первобытный человек, стряхнув тысячелетнюю сонную одурь, с помощью Джона Филдса и его друзей научился читать, писать, считать, обсчитывать, а также мыслить большими категориями. Было образовано государство Центральная Ханыгия. В результате всеобщего голосования Филдса избрали Главным Схоластиком, Онангу Манангу — Тайным Регрессором, а няню — Знаменитой Поэтессой.

После выборов Главный Схоластик толкнул речь:

— Дорогие доисторические ханыги! Вот вы и свиделисъ с передовыми умами двадцатого века — мною, Онангой Манангой и няней. Мы (это чтоб вы знали) профессиональные шпионы, раз и навсегда порвавшие со своим шпионским прошлым. Вы спросите: откуда взялись шпионы? Должен сказать, что вопрос уходит корневищем если не в эпоху образования коры, то, как минимум в период возникновения подкорки. Вскоре после того, как исчезли динозавры и птеродактили (птеродактиль — это такая летающая пичуга, смахивавшая на кусок кровельного железа, которая своим щебетом вызывала разрыв сердца у динозавра), на земле появились стайки затюканных приматов, их шпыняли все кому не лень — от саблезубого тигра до пещерного попугая. В конечном счете, примат нашел в себе силы стать человеком и покончить с террором всех этих зарвавшихся саблезубых попугаев. К тому времени мы и относим появление первого шпиона. Как показали раскопки, среди целых и невредимых останков питекантропов обнаружен изуродованный черепной свод австралопитека, что дает основание считать австралопитека первым шпионом в стане питекантропов. С парнем обошлись не самым лучшим образом — ему проломили череп. Вывод однозначен: не следует работать чересчур грубо и прямолинейно. Надо мя-я-ягче, то-о-оньше, аккура-атней!.. Пример первобытного шпионства нашел последователей — специалистов в области дубины и шкуры, а позже — плаща и кинжала. Шпионили где могли и как умели. Волна шпиономании прокатилась через все эпохи и века, захлестнув не одну империю, не одно государство…