Крик в ночи - [29]

— Няня, я вас люблю, любите меня обратно!

— Идите вы к чертовой бабушке со своею любовью!

Им тоже, оказывается, человеческое не было чуждо. Возник классический треугольник, где Онанга любил няню, няня любила Филдса, а Филдс самого себя.

— Она не хочет подчиниться моей мужской воле! — жаловался Онанга Филдсу. — Не знаю, с какой стороны лучше подойти.

— С подветренной. Или со стороны рояля.

— Вам смешно, экселенс, а мне не до смеха…

— Хочешь житейский совет? Назови женщину умной — и любая дура сделает все, что ты пожелаешь.

Онанга Мананга почесал затылок:

— Экселенс, поэтесса противится стать моей. Но почему?

— Да потому, — раздражаясь, ответил Филдс, — что няня достаточно умна, чтобы не выйти за мужчину, который настолько глуп, чтобы на ней жениться!

Кто в этой ситуации больше всех страдал? (Доисторические ханыги.)

* * *

Дорогой читатель! Технический прогресс глазами пентагоновского спутника-шпиона открыл доселе неизвестный материк в экваториальной широте Титанического океана. Пентагон совместно с ЦРУ снарядил экспедицию в составе 14 вышколенных сотрудников. Для мистера Робертса это было первое морское путешествие такого рода. Тринадцать вышколенных сотрудников после высадки на материк были смыты в океан огромным цунами. Робертс, ухватившись за раму портрета доктора Уикли, каким-то чудом уцелел…

— Войдите! — сказал Филдс.

Скала у входа в Филдсовы апартаменты сдвинулась и перед Главным Схоластиком предстал мужчина в отрепьях с физиономией, заросший щетиной.

— Вы помещали объявление в «Ханыга ньюс»?

— Да, — ответил Филдс. — Мы.

— Вам нужны новобранцы для регулярной доисторической армии?

— Да.

— С месячной ставкой 57 съедабельных улиток плюс один червячок?

— Да!

— Дубина и шкура высылаются по почте до востребования?

— Да! Да!

— Так вот, — заключил щетинистый, — я пришел сказать, чтобы здесь на меня не рассчитывали.

Мужчина в отрепьях зашаркал к выходу.

— Постойте! — окликнул Филдс. — Вы уронили портрет! Разрешите, я вам помогу…

— Благодарю вас. Это доктор Уикли.

— Да, я вижу. Что-о-о??!! Повторите, что вы сказали?!!

…К Джону Филдсу постепенно возвращалась способность мыслить большими категориями. Как мог он, агент 6407, не узнать в отрепьях скотину Робертса?! Вот к чему ведет полный разрыв с любимой профессией! Робертс болтал без умолку, как счастлив видеть сослуживца живым и невредимым, как он скучал по Филдсу, как истерзался в раздумьях о незабвенном образе лучшего друга. И вот те на! Какая встреча!

— Скажу по секрету, я в Ханыгии не первый месяц, и мне у вас чертовски нравится. Народ уж больно приветливый. Правда, хлебом их не корми, любят восставать против законного правительства; ну, это, как мне сдается, национальная доисторическая черта всех ханыг. Только попрошу ничего не говорить обо мне вашему, как его, Тайному Репрессору — точит зуб еще с Африки: мол, сунул его Робертс в третий класс парохода, а ему первый подавай. Ишь, звезда Эр-Рояля!

— Послушайте, одиозная фигура, — не очень дружелюбно изрек Филдс, — с какой такой стати вы околачиваетесь в Центральной Ханыгии? У нас, между прочим, со шпионами долго не чикаются: суровая дубина законодательства свершит правосудие, опустившись на вашу лысину.

— О! Да вы еще и пламенный оратор! А насчет шпионов — правильно: ату их, злопыхателей, ату! Не привык лебезить, но скажу честно, что узнаю хватку настоящего разведчика, агента 6407.

Робертс порылся в карманах штанов, вернее, в том, что от них осталось, вытащил грязный носовой платок и осторожно его развернул.

— Ах, облом! Пусто… Не иначе, как потерял.

Встав на четвереньки, он принялся ползать вокруг Филдса и что-то вынюхивать.

— Старая лиса Робертс взял след советского агента! — вскричал Филдс.

— И взял бы, черт меня побери! Да только нет их у вас. Пока.

Распрямившись и тряхнув лохмотьями, он торжественно произнес:

— Приказом директора ЦРУ за № 6407 вы награждаетесь Крестом Филера! За неимением Креста Филера позвольте вручить вам, дружище, скромный носовой платок, в котором тот содержался некоторое время.

Робертс, кончиками пальцев ухватив платок, бросил его, как мокрицу, на грудь Главного Схоластика.

— Примите мои искренние поздравления, коллега!

— Должен вас огорчить, Робертс, — сказал Филдс, перекинув платок на лысую макушку цереушника, — насморком я не страдаю.

Робертс взял «гостевую» кость антилопы и с умным видом поковырял в зубах.

— Никак не возьму в толк — вы агент ЦРУ или прибалдевший диктатор допотопной общины?

— Разве это настолько несовместимо, Робертс? Чем я хуже Аль-Абд Гамаси?

— Система, которую вы здесь насадили, в вашей аранжировке не звучит. Вы — угнетатель. Это очевидно. Крах не за горами, прошу учесть. Куча рваных калош — все, что от вас останется!

— Ха-ха-ха!!

— Прохиндеи сбросят оковы, вступят в ООН и сожгут ваше чучело на глазах у русских корреспондентов. Конечно, для доктора Уикли, который, кстати, души в вас не чает, это будет удар ножом в спину. И от кого? От несравненного Филдса!

Насупившись, он замолчал, соскребая ногтем комочки краснозема с портрета босса.

Филдс не устоял, чтобы не задать давно терзавший его вопрос:

— Как там Швайковский?