Крик в ночи - [26]

— Немыслимое дело! — возмущенно говорил он о Боцманове. — Этот упертый боров мнил себя большим знатоком европейской культуры, этаким лингвистом-германцем, а знал-то по-немецки всего лишь два слова: «русский сволош», Он оставил светлый мир, вцепившисъ в оленьи рога, будто расставался с самым дорогим предметом в своей жизни… О Коле Курчавом скажу одно — спесивый нэпман, люмпен-пролетариат. Бандюга безнаказанно пришил с добрый десяток джинсово сумняшихся маменькиных сынков и с полсотни подпольно-хозяйственных трудящихся — на этих супчиков у него был природный нюх. Деваха по кличке Мери хотела поприжать русского классика Швайковского в качестве папаши ее незаконного ребенка, но тот смылся в Штаты, заперев напористую сожительницу в антресолях. М-да…

— Если я когда-нибудь встречу Робертса, — запальчиво воскликнул Онанга, — я переломаю ему обе ключицы!

— А ты, видать, совсем неглупый парень. Робертс понимает, что его дни в ЦРУ сочтены и что освободившуюся вакансию по праву займет мистер Филдс — во всех отношениях перспективный сотрудник. Проблема отцов и детей у нас в Управлении обострена, как нигде. А впрочем, ты бы лучше что-нибудь спел в стиле спиричуэлс или кантри.

Онанга долго откашливался и с невероятным пафосом проблеял:

Со всех дворов сбежалися лягушки.

Там шныряет фраер, а другой лежит.

Менты взяли фраера на пушку,

Бумбер штуцер кичку повелит…

— Ваши гдмботовские песни у меня уже вот где! — подала голос няня.

Оба скрючились и поникли, забывшись в тревожном сне…

Их разбудил свист и рев реактивных двигателей. Лошадь Пржевальского фыркнула и залихватски заржала.

— По коням и роялям! — скомандовал Филдс. — Пургенова ночь продолжается!..

* * *

— Робертс, — спросил доктор Уикли, — вы можете присягнуть мне в том, что эти парни окончательно вышли из игры?

— Обижаете, босс, — осклабился Робертс, — Если б вы были в Аравийской пустыне, вам и в голову не пришло задавать такой вопрос. Это безоблачная могила для ненужных людей. Инструкция, которую всучил им наш человек, четко приводит к славному трагическому финалу.

Утерев слезу, Робертс продолжал:

— Я верил в 6407 и считал, что он парень не промах. Но, позвольте, какой бесславный крах общих усилий! — Робертс имел в виду операцию «МЫ». — Работая с надежнейшим контингентом, он умудрился свести на нет все дело и не нашел ничего лучшего, чем подвизаться на поприще аппендиксов и брыжеек!

— Не забывайте про контрразведку.

Робертс отмахнулся:

— С некоторых пор она упразднена до рыбнадзора. Типичная профессиональная мимикрия.

— Это меня больше всего и волнует!

— Не вижу особых причин для волнений, босс. Возьмите, к примеру, Саудовскую Аравию. Там наши люди упразднены до ловцов варанов, работают старательно, но, следует отдать им должное, не слишком убедительно.

Доктор Уикли нетерпеливо передернул плечами и повел бровью:

— Значит, Тарантулова, ракеты и трикотажную фабрику… сворачиваем?

— Другого выхода нет. Этот баламут Филдс так напачкал и наследил, что…

— Ладно! Повременим. Только учтите, Робертс, если славный трагический финал провалится, вам придется поменяться местами с мистером Филдсом.

* * *

Фантастика! Мистика! Иллюзион!

Голова, руки, ноги, кажись, на месте… Способность мыслить большими категориями, кажись, не утрачена…

А воздух! Влажный, напоенный благовониями! Амброзия! Нектар! Над головой вьются лианы, вполголоса треплются туканы. Какой аленький (7 на 8) цветочек! На него садится красавица (5 на 9) бабочка и ах! вот недоразумение — падает замертво! Цветок ядовит, не теряйте бдительность, если желаете перекусить на дармовщинку в тропической лесу! Бабочка дуреха, а ты не будь ротозеем.

Джон Филдс, Онанга Мананга и няня после длительного сумасбродного перелета над облаками понемногу приходили в себя…

Дело было так. Помчавшись за улетающим самолетом, они наткнулись на базу американских ВВС. Лошадь прогнали. Когда няня катила рояль по посадочной полосе, никто из обслуживающего персонала не обратил на это внимание — мол, приземлился очередной летающий саркофаг (так на базе именовали «Старфайтеры»). К няне подрулил бензовоз для дозаправки, но она, отпихнув бензовоз, подкатила к транспортному «Боингу» и, едва не опрокинув «Боинг», шумно погрузилась туда вместе с роялем. Кабина пилота оказалась пуста. Филдс долго прилаживал наушники, копался в приборной панели, не ведая, как взлететь. Тут Онанга ненароком зацепил какой-то рычаг, няня взяла жизнеутверждающий аккорд, и… неуклюжий лайнер взмыл в небеса под звуки шаловливого скерцо.

Филдс скинул наушники, разрывавшиеся от проклятий, устало передохнул и популярно разъяснил, что представляет собою «Боинг»:

— Одна из последних модификаций авгиевой конюшни, ее летающий прототип. Сюда можно впихнуть все — от стада зубробизонов с Аляски до электронно-прослушивающей аппаратуры всех миссий при ООН. Горючее у нас на исходе, курс извилист и беспечен, и если нас не развалит флаттер, то, возможно, нам крупно повезет и мы будем сбиты ракетой класса «солнце — воздух — и — вода», запущенной в мирных целях с мыса Кеннеди.

— О, воздухоплавательно-симфоническое состояние! — патетически взвизгнула няня. — Где ты, Монтевидео, либретто моей мечты?! Талантливая девушка в лице порядочной женщины мчится к тебе на строптивом Пегасе! Лечу-у-у!..