Кри-Кри - [3]
Как и другие подростки, Шарло восхищался Луи Декарузом, героическое прошлое которого пленяло воображение мальчика.
— Сейчас сюда придет Жозеф Бантар и еще несколько депутатов Коммуны. Часа на два вам, гражданка Дидье, придется закрыть кафе для ваших посетителей.
Услыхав эти слова, Кри-Кри решил: нет, он не уйдет из кафе. Пусть Мари и Гастон, с которыми он условился встретиться на бульваре Рошешуар, ругают его за то, что он не сдержал слова.
Впрочем, всякий, у кого на плечах голова, а не пустой горшок, догадается: если Шарло Бантар не сдержал слова, значит были на то важные причины.
В два прыжка Кри-Кри очутился наверху.
— Теперь ты можешь итти гулять, — ехидно заявила мадам Дидье. — По милости твоего дядюшки Жозефа, наше кафе вынуждено прекратить торговлю.
— Успокойтесь, тетушка Дидье, — вмешался Луи, — торговлю незачем прекращать. Несмотря на серьезность дела, которое привело нас сюда, мы охотно выпьем по стакану вина. А наши друзья, наверное, воспользуются случаем, чтобы заодно успокоить желудки, разворчавшиеся от голода.
— Вот видите, мадам Дидье, — обрадованно подхватил Кри-Кри, — выходит, что мне никак нельзя уйти… Ладно, я останусь, раз вы меня об этом просите. Но зато, когда я пойду за цикорием на улицу Каштанов, я погуляю вдоволь и посмотрю, что делается в Париже.
— Там видно будет, — сказала тетушка Дидье, довольная неожиданной сговорчивостью мальчика, — а пока убери посуду со столиков да подмети пол.
Убирая кафе, Кри-Кри посматривал на старика, стараясь придумать, как ему выведать у Луи, что произошло. Смелость, находчивость и острое словцо — обычное оружие мальчика в обращении с людьми — переставали служить ему, когда он оказывался лицом к лицу с Луи. Между тем Луи всегда обращался с ним, как со взрослым.
Кри-Кри почувствовал это особенно ясно несколько дней тому назад, когда Луи, выпив свою обычную порцию утреннего кофе, обратился к мадам Дидье:
— Тетушка Дидье, у меня к вам просьба. Надеюсь, вы не откажете. Отпустите Кри-Кри со мной часика на два. Я хочу, чтобы он сегодня присутствовал при событии, которое, я уверен, он не забудет во всю свою жизнь. Даже если ему посчастливится, как мне, прожить целый век, — добавил он шутливо, заметив на лице тетушки Дидье мрачное выражение, появившееся, как только зашла речь о том, чтобы отпустить Кри-Кри.
С минуту поколебавшись, она все же не решилась отказать члену правительства Декарузу.
Кри-Кри сгорал от любопытства: куда его поведет Луи, что покажет? Но он не сразу осмелился спросить его об этом.
Выйдя на улицу, мальчик обратил внимание на то, что по одному с ним направлению шли толпы парижского люда: мужчины, женщины, дети.
— Куда вы ведете меня, гражданин Декаруз? — спросил Кри-Кри, стараясь придать голосу равнодушный тон, а лицу — скучающее выражение.
— На Вандомскую площадь. Догадайся, зачем… Впрочем, если ты устал и тебе неохота итти, оставайся дома с тетушкой Дидье.
При этих словах Луи искоса поглядел на мальчика, а лицо его осветилось молодой лукавой улыбкой.
— Я знаю, знаю, куда мы идем! — обрадованно вскричал Кри-Кри. — Сегодня шестнадцатое мая. Сегодня повалят Вандомскую колонну[7]. Тетка Дидье очень заботится о том, чтобы у меня не оставалось времени для чтения газет, но все же я кое-что слыхал о бронзовом идоле.
— Знаешь ли ты, что Вандомская колонна была отлита Наполеоном из неприятельских пушек после войны 1809 года? На самом верху он велел поставить свое изображение из бронзы, ту статую, которую ты только что назвал «бронзовым идолом». Мы постановили в Ратуше свергнуть эту колонну, этот символ грубой лжи и ложной славы, символ вражды народов между собой.
Кри-Кри очень льстило, что все приветствовали его спутника и он мог вместе с членом правительства пробраться на самую площадь, доступ на которую был возможен лишь при наличии особого пропуска.
Вандомская площадь была полна народу. Пестрота костюмов, шум голосов, суета, движение — все это могло смутить и огорошить любого, но не Кри-Кри, привыкшего к парижской сутолоке. Глаза его разбегались: ему хотелось посмотреть и на колонну, для которой сегодня настал последний час, и на запрудивших площадь защитников Коммуны. Кого здесь только не было! И солдаты национальной гвардии в форме, и добровольцы — рабочее население Парижа, и гарибальдийцы[8]. Последние были особенно живописны. Солнце обливало своими лучами их красные костюмы, ветер играл петушиными перьями на мягких шляпах. Их вооружение было разнокалиберно: ружья, карабины, сабли, тесаки.
Несмотря на то что к Луи то и дело подходили разные люди, здоровались и задавали вопросы, он находил время для того, чтобы пояснять Кри-Кри все происходящее.
— Вот посмотри, — говорил он, — сейчас закончится основная работа. Видишь, как навертывают канаты. Они пропущены через блоки и привязаны к самой верхушке колонны.
— Неужели эта махина сейчас полетит? — восторженно зашептал Кри-Кри.
Как ему хотелось влезть на самую верхушку колонны, туда, где красовался «бронзовый идол» в золотом лавровом венке! Но, к сожалению, это было доступно только тем рабочим, которые стучали молотками, укрепляя блоки на самом верху лесов.
