Крейсер I ранга «Адмирал Корнилов», 1885–1911 - [8]

За телеграммой 18 октября последовало конфиденциальное обращение к министру. Доводы капитана 2 ранга были просты и неопровержимы.

“По всестороннем рассмотрении вопроса о двойном дне положительно не представляется возможным ввести его в постройку, сохранив при этом выработанный проект крейсера в том виде, как он получил одобрение Вашего превосходительства”. Капитан 2 ранга словно бы вопрошал генерал-адмирала: “Что же ты? Сначала утвердил проект, а теперь хочешь его испортить”? Как нерадивому школьнику, министру объяснялось, что увеличение водоизмещения с 5000 до 5500 и (никакого запаса водоизмещения в проекте, понятно, не предусматривалось – P.M.) приведет практически к полной переделке проекта, так как надо увеличивать мощность машин и запас топлива, чтобы сохранить спецификационные характеристики.

По сути предстояло составить новый проект. Напоминалось и о том, что о двойном дне при разработке проекта И.А. Шестаков поднимал вопрос перед фирмой, директор которой тогда же дал свои объяснения. Ввиду таких обстоятельств Е.И. Алексеев почтительнейше просил оставить проект без изменения. В оправдание этого проекта приводился тот довод, что отказ от двойного дна был продиктован предъявленными фирме будто бы очень высокими требованиями по скорости, большому запасу топлива, малому водоизмещению и наличию обшивки подводной части деревом и медью. В силу таких тяжелых условий фирме пришлось “сделать некоторые отступления от правил, принятых при постройке броненосных судов”, включая и наличие двойного дна.

К тому же, развивал свою мысль Е.И. Алексеев, это самое двойное дно вовсе не составляет насущной необходимости. Потребность в нем “оспаривается лучшими французскими инженерами”. Есть и убедительные примеры на этот счет. Двойное дно отсутствует на быстроходном крейсере “Сфакс”, строящемся в Бресте, не предусмотрено оно и на крейсере “Таж”, заказанному Луарскому обществу. А этот крейсер имеет водоизмещение 7000 т, и на нем даже и наружной деревянной обшивки не будет. Что касается балластировки, которая могла бы обеспечить двойное дно, то для этой цели вполне пригодны расположенные выше ватерлинии, бортовые угольные ямы емкостью 300 т. Таким образом, можно будет обеспечить остойчивость даже при израсходовании 800 т угля (80% всего запаса). Предлагаемое МТК усиление палубной брони на 10 фут по ширине и до 2 и 1/4 дюйма по толщине на протяжении машин и котлов потребует увеличить водоизмещение на 50 т. Но это можно компенсировать, сняв наружную деревянную обшивку на высоте 3 фута над ватерлинией.

К гипотетическим достоинствам бортовых угольных ям пристегивалось и экзотическое (и оказавшееся сугубо спекулятивным) средство защиты как возможность заполнения бортовых коффердамов “селлюлозой”, которая “представляет известное сопротивление”. Очевидны были и препятствия к замене двух 6-дм пушек “в носовых полубашнях” на 8-дм – “здесь надо опасаться вредной загрузки носовой части и соответственно утраты возможности легкого подъема на волну”.

Соображениями об остальных вредных факторах и изменениях проекта Е.И. Алексеев беспокоить министра полагал неудобным, да в них и не было нужды, так как все они, как и весь журнал МТК № 178, отпадали перед последним сокрушительным доводом. И состоял он в том, что все было решено опять оказавшимся в Париже (или вовсе его не покидавшим) великим князем генерал-адмиралом Алексеем Александровичем . Его высочество – по своей ли инициативе, “с подачи” Е.К. Алексеева или в соответствии с давно подготовленной парижско-петербургской коррупционной программой действий – “выразил желание” милостиво выслушать доложенные ему агентом “главные замечания” МТК, а также и соображения “о тех затруднениях, какие встречаются с введением в постройку двойного дна”.

Вняв этим затруднениям, великий князь принял взвешенное и конструктивное решение. Как деликатно писал Е.И. Алексеев, “Его высочество генерал-адмирал соизволил, как мне кажется, разделить мнение, что изменить ныне систему постройки дополнением двойного дна невозможно без полного нарушения вполне выработанного (замечания МТК о неполноте проекта ловкий царедворец предпочитал оставить без внимания – P.M.) и законченного проекта крейсера”.

Выдав этот убийственный довод, Е.И. Алексеев испрашивал у И.А. Шестакова разрешения подписать с фирмой контракт. Но еще ранее в силу, может быть, оставшейся нам неведомой телеграммы лично от Его высочества генерал-адъютант безоговорочно “сдал свою позицию, МТК и весь флот. На письме от Е.И. Алексеева от 18 октября осталось для истории крохотная – бисерным почерком сделанная помета: “Разрешаю заключить контракт. 23 октября И.Ш.”

Французский бронепалубный крейсер "Таж’

И счастливый блистательным и скорым завершением интриги Е.И. Алексеев незамедлительно и радостно рапортовал в Петербург: “Согласно разрешения Вашего превосходительства в телеграмме от 23 октября, сего числа заключен контракт с французским кораблестроительным обществом “Cuantie de la Loire” на постройку крейсера в 5029 т”.

Дело было сделано, и оставшийся, как надо понимать, девственно чистым, свободным от каких-либо поправок кабальный контракт приобретал теперь силу закона. Представляя экземпляр контракта, Е.И. Алексеев 31 октября 1885 г. испрашивал перевода денег на уплату фирме уже полагающегося ей, как оказалось, первого платежа в размере 1 010 000 франков. Чертежи и другие документы, оговоренные контрактом, обещалось выслать “вслед”.