Креветка - [8]

— Наверное, около семидесяти. Хотя, если вы ведёте здоровый образ жизни…

— Восемьдесят семь. И неврологи уже намекают, что мои часики затикали быстрее. Все остальные органы можно подновить и восстановить, я прошёл уже кучу таких операций. Но с деградацией мозга так и не разобрались. А пора уже… Как долго идёт это ваше приращивание?

— Весь мозг? Примерно два года.

В гостиной повисла напряжённая тишина. Молодой адвокат выразительно посмотрел на доктора Орэрэ и сделал некий знак глазами, но доктор не понял, что это значит. А потом на него поднял свои собачьи глаза хозяин замка. Кажется, он моментально протрезвел:

— Вы же не с потолка эту цифру взяли, доктор? Я люблю точность в цифрах. Не шутите со мной.

— Это не шутка! — дрожащей рукой Орэрэ взял стакан и глотнул воды. — Я сейчас объясню. Помните, про «Феррари» я сказал, что метафора грубая? И вот почему. У дрона-ремонтника есть схема гоночной машины, статично записанная в конкретных ячейках памяти. Если хотя бы пара из этих ячеек повредится, полную схему уже не извлечь, может произойти авария. Однако нейронная память работает иначе. Гибче. Это можно представить как… Знаете, у нас есть такой народный танец — хака. Раньше воины-маори исполняли его перед битвой. Но, если вы его не видели, можно любое другое шоу вообразить, где много народу согласованно танцует. Так вот, каждое ваше воспоминание — это коллективный танец большой группы нейронов. Но при этом нет такого единого фиксированного места, где была бы записана полная схема танца. Просто каждый танцор помнит свои движения, свои локальные связи. И чем чаще он танцует, тем лучше помнит. Пока моё сравнение понятно?

— Абсолютно.

— Теперь представьте танцора, который забыл свои движения. Что бы вы стали делать?

— Уволить козла.

— А если этот танцор — вы сами? И вы уже на сцене, и музыка уже гремит?

Пожилой олигарх молчал, уставившись в пространство с самым мрачным видом. Но вдруг на тонких губах заиграла улыбка:

— Дошло. Ему же друзья помогут! Остальные танцоры помнят движения. Один слева дёрнул, другой справа. Значит, и он научится снова, по ходу дела, в общем хороводе… Стоп! Не говорите дальше, я сам, — Дима властно поднял руку. — Должна быть критическая группа, так? Если привести в танец сразу большую толпу новичков, а старых танцоров будет мало, они не смогут обучать на лету. Не будет непрерывности сознания! Значит, надо приращивать новичков понемногу. Хотя если общий счёт нейронов в мозге идёт на десятки миллиардов, то наверняка можно заменить несколько тысяч за один раз… В общем, если вы знаете критический процент обновляемых и необходимое время задержки… Да, доктор, я понял, как набегает два года. Игорёк, ты привёл правильного мужика. Подготовь все документы. Мы в деле.

* * *

Когда у него стали выпадать волосы, он не на шутку перепугался. Это началось очень резко, после первых же процедур: огромный клок седых волос оставался между пальцев каждый раз, когда он проводил рукой по голове, и буквально за три дня он полностью облысел. Доктор Орэрэ уверял его, что это не имеет никакого отношения к процедуре обновления нейронов — просто в другом полушарии другой климат, другой состав воды, ничего страшного… Звучало неубедительно, но ещё через неделю на голове опять появилась щетина. А вскоре он заметил, что половина новых волос сменила цвет: они стали чёрными, как раньше. Смешиваясь с остатками седины, они образовали на голове пёстрый ёжик, и их обладатель стал выглядеть значительно моложе.

Процедуры проходили шесть раз в день. То к правому, то к левому уху (доктор Орэрэ сказал, что естественный канал для инвазии — самый лучший) присоединяли пластиковый контейнер с морской водой, в которой плавала креветка. Она слегка щекотала ухо пациента, поедая частицы его старой кожи и одновременно передавая ему очередную порцию «транспортных» микрослизней. Сеанс занимал около сорока минут, после чего пациент был свободен до следующего сеанса.

Дважды в неделю делали сканирование и тесты. Доктор Орэрэ настоял, чтобы перед началом процедур пациенту удалили коммуникационный чип и все сенсоры-импланты, поскольку они могли помешать и сканированию, и приращиванию новых нейронов. Взамен ему выдали планшет, вроде того, каким он пользовался когда-то в молодости; только так он мог теперь общаться и со своим искин-секретарём, и с остальным миром. Особенно неудобно стало проводить совещания с топ-менеджерами всей его огромной телеком-империи: он привык наблюдать за лицами, а в планшете лица отображались не лучшим образом.

Однажды, отправившись на прогулку в ближайший городок, он забыл планшет в лаборатории. В итоге очередное совещание успешно прошло без него, а он в это время нашёл отличную парикмахерскую в старом стиле: там работали не роботы, а люди, пара добродушных толстяков-маори с настоящими опасными бритвами. Пожалуй, можно сократить число совещаний, подумал он; лучше побольше гулять. Доктор Орэрэ считал так же. Помните о танцорах, говорил доктор. Размышляйте, вспоминайте, включайте все свои чувства. Не зацикливайтесь на экранчике с одним набором лиц.