Крестьянский сын, дворянская дочь - [15]
Практическая сметка волжского мужика себя оправдала. Белый камень, добываемый им из горы, воистину стал золотым, когда началось сооружение моста через Волгу и строительство сначала Моршанской, а затем и Златоустовской железных дорог. Строительство требовало много щебня, известняка, мела и булыжника, и заказами Дело Заломовых было обеспечено на долгие годы, да и растущий губернский город С. поглощал немало камня. У Заломовской пристани постоянно грузились баржи, почитай едва ли не полсела батрачило на каменоломнях, а в сезон приходилось нанимать и пришлых. Георгий Никитич мерковал, что вот и у Алексеюшки дело наладилось, старшой при нем, наследник всего дела, средний здесь расстарается, осталось младшенького, Николку, пристроить. Была у Заломова-старшого мечта — очень хотел старик, чтобы младшенький выучился, в университет поступил, в люди вышел, — для этой своей мечты какие угодно средства готов был не пожалеть.
Тем временем Алексей Георгиевич вместе с супругой встали у входа в столовую.
— МилОсти прОсим гОсти дОрОгие Отужинать чем бОг пОслал! — нараспев по-волжски Катерина Евграфовна пригласила гостей.
Дважды повторять не пришлось — проголодавшиеся гости устремились к столам. Алексей был в хорошем настроении.
— А дело-то, кажется, слаживается! — думал он и скрывал улыбку в своей аккуратно подстриженной по последней моде пшеничной бородке.
А начиналось все десять лет назад очень тяжело — с семейной распри с батей, который никак не мог простить сыну, что после ремесленного он отказался продолжать учебу дальше и пошел в ученики к кузнецу. За десять лет Алексей вдоль и поперек изучил кузнечное дело, и с помощью отца, который оттаял, видя, что из увлечения среднего сына выйдет толк, приобрел кузню. Встав на ноги, Алексей не чурался, как некоторые собственники кузниц, самому встать к наковальне, хотя человек двадцать работало у него в кузнице. Вот теперь и меньшой братишка, Николка, пристрастился работе с железом. Помогает ему в перерывах между учебой.
— Выйдет толк из парня, есть у него техническая хватка», — с нежностью думал Алексей о своем младшем брате, — Прямая дорога ему в университет или в Горный институт.
Ужин был знатный! И едоки собрались отменные! Поэтому, когда все гости воздали честь предложенным блюдам, Николка с Наталкой улизнули. Обстановка в Николкиной комнате была спартанской: кровать, письменный стол, два стула и этажерка с книгами, учебники и тетради. На столе — письменный прибор и глобус, вместо ковра — большая географическая карта. На противоположной стене — схемы паровых машин, автомобилей и еще каких-то механизмов, нарисованные образцы холодного и огнестрельного оружия. Словом, эта была типичная комната обыкновенного мальчишки.
— А это моя коллекция оружия, — смущаясь сказал Николка, — Пока в картинках.
Наталка медленно прошла вдоль стены без тени улыбки внимательно разглядывала чертежи и рисунки. Они еще не виделись в той последней встречи на Волге, было начало учебного года и оба с головой ушли в учебу, шутка ли — выпускной класс! Затем она резко обернулась к Николке:
— Я получила твое письмо, мне его передали перед самым отъездом в город, так что мог бы не писать, но все равно, спасибо.
Этого мига, когда они смогут остаться наедине, он ждал целый вечер.
— Моя Наталка! — без конца мысленно повторял мальчик. Он возликовал, едва только Наталка с ее отцом возникли на пороге: мокрые и озябшие с ненастной осеней погоды. Обратил внимание на чудесное дитя не только Николка, с шляхетской учтивостью к новоприбывшим подскочил Колоссовский:
— Шановний пан, дозвольте пшепставичша, инженер Колоссовский. А эта файна квиточка — Ваша доня? Ваши рончики, пани! — и Казимир, поприветствовал Наталку целованием руки, этим уходящим в прошлое обычаем. Девочка была польщена, и, отметив это, Николка ощутил легкий укол ревности.
Видя такое обходительное внимание к своей персоне и таких знатных гостей, Александр Олегович успокоился и оттаял. Он всю дорогу сомневался, стоит ли принимать приглашение от своих бывших крестьян. Знал бы он, какие споры вызовет предложение Николки пригласить помещика Воинова несколько дней назад.
— А он нам зачем? Сидеть с недовольным видом и водку лакать? — мрачно спросил Алексей Георгиевич.
— Это ваш помещик? — уточнил инженер и добавил презрительно. — Титулованная голытьба, вымирающая порода.
А на возражение Николки ответил:
— Я сам шляхтич, знаю, что говорю! Гонора выше крыши, а штаны в заплатках.
— Действительно, мы для него не ровня. Но с другой стороны, нашим планам он не помеха, а статус собрания своим присутствием повысит. Пусть будет! — заключил Алексей.
Все это пронеслось в голове у Николки, когда он, стоя лицом к лицу с Наталкой, глядя в ее расширяющиеся глаза, мучительно соображал, что же ответить девушке. И тут раздался спасительный стук в дверь. Это, конечно же, был Колоссовский собственной персоной, который, со свойственным им изыском, выразил восторг красотой юной пани, и восхищение прочитанной книгой, и изъявил желание высказать свое суждение относительно прочитанного материала. А затем, не дожидаясь согласия, приступил к рассказу, причем Николка отметил про себя, что когда инженер излагает по делу, а не треплет языком, у него куда-то пропадает все его пшеканье, как будто это был просто один их способов выразить свое фрондирование по отношению к России.
