Крестовый поход Махариуса - [7]

— Тогда всего хорошего, нам пора.

— Заходите в любое время, ребята, — одновременно ответили они и засмеялись.

Я знал, что в следующий раз в дверь постучим уже не мы. Старик Чилтерн тоже это знал. Может быть, он даже понимал, зачем мы пришли на самом деле. Когда мы вышли за порог, он произнес:

— Спасибо вам, ребята, за все.

Если только мне это не померещилось.

— Доброй ночи, гражданин, — отозвался я.

— Могло пройти и лучше, — сказал Антон, когда мы вновь оказались под мерцающим газовым светом в коридоре.

— Нет, не могло, — произнес я. — Все прошло отлично.

— У тебя есть план?

— Иди домой, собирай вещи, — сказал я. — Завтра идем в вербовочный пункт.

Антон протяжно ухнул. Он выглядел таким довольным, словно я пообещал ему вечер в грошовом театре, а затем посещение Борделя мамаши Крейвен. Он радостно бросился прочь, даже не попрощавшись.

Я отправился домой. Меня не покидало подозрение, что все пройдет не столь гладко. В Кузничном рынке по-другому не бывало.

Когда я вернулся, отца дома не было. Скорее всего, ушел в запой. Это был его обычный ответ на сложности. Отчасти меня это опечалило — мне уже не представится возможности попрощаться с ним, прежде чем уйти навсегда. Он был моей единственной родней. Моим отцом, что бы он ни вытворял. Но все же я обрадовался, поскольку его отсутствие упрощало мне задачу. Я нашел ключ, спрятанный под креслом. Прошел к съемной пласкритной плитке в полу и поднял ее. К моему облегчению, коробочка оказалась там, где отец оставил ее. Я открыл ее ключом и достал содержимое, замотанное в защитную промасленную ткань.

Я медленно и осторожно размотал ее, как делал это он, когда я был совсем маленьким, а он думал, что я сплю. Это был старый лазпистолет, оружие, которое отец носил в свою бытность в банде. Металл в ладони показался мне тяжелым и холодным, как сама смерть. Пальцы сжались на рукояти, и я поднял оружие на уровень глаз и прицелился вдоль корпуса, как дети, когда играют на улице в орков и гвардейцев. С лазпистолетом я почувствовал себя сильным и в то же время уязвимым и безумным — словно я не властен над собой, когда держу его в руках, и способен выкинуть нечто безумное, как убийцы, устраивавшие бойни в трущобах подулья.

От ощущения спускового крючка под пальцем мое сердце забилось быстрее, а дыхание участилось. Я представил, как беру Маленького Тоби или одного из его щербатых костоломов на прицел и сжигаю на месте.

Я тихонько хохотнул. Оружие было старым, и я даже не знал, работает ли оно. Я нажал маленькую круглую кнопку рядом с большим пальцем. Лазпистолет едва ощутимо задрожал. Индикатор на задней части рукояти замигал зеленым, указывая, что батарея держит заряд. Я знал все это из пропагандистских романов, как и то, что делать дальше. Если вам кажется странным, что необученный парень мог столь легко управиться с оружием, вспомните, что его разрабатывали для неотесанных деревенщин и отбросов из трущоб Империума, как мне когда-то сказал один техножрец.

Я провел большим пальцем по диску регулировки энергии, скрутив его в самый слабый режим. Таракан вернулся. Я прицелился в насекомое и нажал спусковой крючок. Я промазал, но луч низкой интенсивности озарил комнату и опалил трубу. Я повел лазпистолетом следом за тараканом, обратившимся в бегство. Второй луч попал точно в цель и сжег насекомое на месте. Его панцирь взорвался, когда внутренности перегрелись.

Оружие работало. Я выключил его и спрятал в пальто. Затем я вернул коробочку на место и накрыл сверху пласкритной плиткой. Мне не хотелось, чтобы отец споткнулся о нее, когда придет домой пьяным.

Как выяснилось, я мог не беспокоиться. Той ночью он не вернулся. Мне удалось хорошенько выспаться на холодном полу. Я проснулся на рассвете — самое время вставать и приступать к делу. Я собрал вещи и остановился у двери, чтобы в последний раз посмотреть на свой дом. Думаю, я знал, что больше его не увижу. Это было странное чувство. Я прожил в этой крошечной тесной комнатушке всю жизнь. Я не хотел бросать отца, не сказав ему, куда ухожу, и у меня не было ни бумаги, ни стилуса, чтобы оставить письмо.

Мгновение я стоял в замешательстве, лазпистолет оттягивал пальто, полупустой рюкзак висел на другом плече, а затем я догадался, что нужно делать. Я поднял оружие и выжег слова прощания на стене, после чего спрятал лазпистолет в глубокий карман. Я шагнул за порог, запер за собой дверь и вышел в коридор, уверенный, что больше сюда не вернусь.

Антон с Иваном ждали в вестибюле. Их ранцы тоже были полупусты. В слабом газовом свете они казались как будто не вполне реальными. На восковых лицах застыли странные выражения. Мои друзья выглядели нервными и очень юными.

— Мы действительно сделаем это? — спросил Иван.

— Да, — ответил я.

Антон снова протяжно ухнул. Мы вышли на улицу. Большой наземный автомобиль уже ждал нас, вместе с Маленьким Тоби и десятком его громил. В этот раз с ними были те двое, которых побил Иван. Меня словно ударили под дых, но приклеенная улыбка так и не сошла с лица.

— Доброе утро, парни, — произнес Маленький Тоби. — Жаль, что вы не поступили по уму, очень жаль.