Крестоносец - [77]

В них изучались «семь свободных искусств»: грамматика, риторика, логика, арифметика, музыка, астрономия и геометрия. А ещё и теология, философия, юриспруденция, медицина. Аббатство Клерво не стало исключением, здесь тоже имелась школа, в которой занималось десятка два мальчиков в возрасте от восьми до тринадцати лет. Благодаря данному факту Орден цистерцианцев и сам Бернард Клервоский в частности слегка приподнялись в моих глазах.

Бернард так и не забыл про мой самогонный аппарат, и в первый же день мне были предоставлены все запрошенные ингредиенты. Для ускорения процесса с помощью лимонной кислоты, полученной путём выпаривания лимонного сока (для монахов это тоже стало открытием) я сделал инвертированный сахарный сироп, который к тому же улучшает вкус конечного продукта. Плюс винные дрожжи и чистейшая вода. Смесь в большом кувшине настоялась шесть дней, изредка я выпускал углекислый газ, жалея, что нет резиновой перчатки, которую можно натянуть на горловину. Но и без неё как-то справлялся. Когда углекислый газ вроде бы перестал выделяться, пузырьки пропали, внизу скопился осадок, а горящая лучинка над поверхностью смеси не потухла, я понял, что бражка готова. Налил немного в кубок, нюхнул, потом попробовал на вкус… Горечь и спиртовой запах подтвердили мою догадку. Для очистки использовал активированный уголь, который сделал тут же, при монастыре, и показал одному из приставленных ко мне монахов, более-менее разбиравшемуся в химии, всю последовательность действий.

Честно сказать, волновался, так как гнал спирт на глазок, не имея под рукой ни градусника для поддержания необходимой температуры, ни спиртометра. Но надеялся, что двойная дистилляция с отбором «голов» и «хвостов» даст результат.

По ходу дела я познакомился с винным погребом монастыря, где заправлял пузатый и красноносый брат Леонардо, не расстававшийся с пузатой бутылкой, оплетённой ивовой лозой. Погреб был велик, вдоль стен с двух сторон от прохода стояли дубовые бочки, каждая примерно литров на двести, и было их не один десяток.

Леонардо оказаться тем ещё весельчаком, которого, уверен, редко кто видел в абсолютно трезвом состоянии, и это несмотря на вроде бы строгие нравы, царящие в обители цистерцианцев.

Брат Леонардо живо заинтересовался процессом производства спирта, и мне пришлось досконально посвятить его во все тонкости, кои он впитывал, словно губка. Находясь как-то в благодушном настроении, я рассказал ему, что приготовленная в правильной пропорции смесь нескольких сортов винограда, проще говоря купаж, может дать непревзойдённый результат. Именно так столетия спустя монах-бенедиктинец Дом Пьер Периньон совершит революцию в деле производства вин. Глядишь, шампанское теперь в будущем будет называться «Дом Леонардо».

Познакомился я и с местным поваром, тоже своим в доску монахом, который подкладывал мне всегда самые большие и сочные куски мяса или рыбы, невзирая на разного рода посты. В благодарность я научил его делать салат, в моём будущем носящим название «оливье». Майонез пришлось изобретать самому, благо что яйца (любые — хоть фазаньи и перепелиные), горчица и оливковое масло имелись в избытке. Так как слова «майонез» в природе ещё не существовало, назвал я его «клервез» в честь монастыря. А вместо картошки я предложил варёную репу или тыкву.

На случай поста сказал, что мясо можно заменить варёной рыбой, и в качестве примера мы сделали и «рыбное оливье». Поскольку я помнил, как должно было выглядеть оригинальное блюдо от самого Оливье, постарался применить те самые ингредиенты, включая паюсную икру, каперсы и отварных раков. Получившееся блюдо вызвало у монахов, самого аббата и всё ещё гостивших у него венценосных особ понимание, и это ещё мягко сказано. Король лично заявился со мной на кухню, чтобы я при нём и его личном поваре ещё раз сделал этот салат, который по моему предложению получил название «La salade le croise», то есть «Салат крестоносца». А в итоге стянул со своего пальца золотой перстень с крупным сапфиром и вручил мне. Я, конечно, слегка обалдел, и тут же с грустью вспомнил о припрятанном в моих вещах перстне Адель. Знал бы монарх о том подарке… На моё счастье, надеюсь, не знает.

Этот перстень можно и не прятать, подумал я, натягивая его на безымянный палец правой руки. Я уже говорил, что ко всякого рода цацкам отношусь с предубеждением, но здесь, в средневековой Франции, подарок самого короля внушает окружающим почтение. Пусть на перстне и не написано, что его носил сам монарх, но, думаю, эта весть всё равно разлетится, шила, как говорится, в мешке не утаишь.

Про себя же я решил, что буду готовить этот салат при каждом удобном случае, пусть даже не все нужные ингредиенты окажутся под рукой, чтобы как-то разнообразить походную пищу.

Пока мы с Роландом куковали в монастыре, ожидая, когда созреет брага, я вырезал из дерева буквы латинского алфавита, сложив их определённым образом и нанеся краску, напечатал листок со словами молитвы «Отче наш», она же «Pater noster». Эффект получился потрясающим. Его Преподобие держал листок перед собой на вытянутых руках (видимо, страдал дальнозоркостью), и качал головой из стороны в сторону, а выцветшие брови его, выгнувшись дугой, всё не желали возвращаться в исходное положение.