Крестоносец - [44]

Ну уж нет, дудки! Кто бы ни был этот похититель, но я так просто не сдамся. Для того, чтобы противостоять негодяю на равных, мне прежде всего нужно принять собственный облик, превратиться обратно в Симона де Лонэ. Юноша по-всякому сильнее девушки, да и какой шок ждёт похитителя, когда он увидит столь неожиданную перемену. Несколько секунд ступора врага сыграют также в нашу пользу.

Вот только получится ли переродиться? Ведьма упоминала, что, разок намазавшись, можно сохранять нужный облик всю ночь. Но при этом нужно себя контролировать, она-то вон лопухнулась, когда во время соития ослабила контроль. Я же вообще находился в отключке, а по-прежнему, если верить собственным ощущениям, выгляжу как девица.

На какой-то миг меня охватила паника. Вдруг что-то пошло не так, и мне уже никогда не удастся снова стать Симоном де Лонэ?

Отставить панику! Чего это я, опер с многолетним стажем, себя накручиваю? Всё будет хорошо, всё будет хорошо, всё…

Всё-таки давит темнота на глаза, лучше вообще их не открывать. Да, так лучше… А дальше не мешало бы освободиться от пут, так как маньяк мог появиться в любой момент, а я тут лежу беспомощная… Блин, ба что ж такое, снова о себе в женском роде думаю! Нет, надо быстрее обратно превращаться.

Я попытался представить себя в образе Симона де Лонэ… С минуту пыжился, скрежеща от напряжения зубами. Ну, что там, грудь уменьшается, между ног что-нибудь вырастает? Похоже, нет.

Чёрт, чёрт, чёрт! А-а-а-а… Чуть не заорал с досады во всю глотку, но всё же сдержался. Не нужно давать знать похитителю раньше времени, что я очнулся. Ладно, будем надеяться, что я рано или поздно верну себе свой облик. Пока же главное, что у меня есть нож, а это в любом случае оружие. Даже в руках слабой девушки, которой хватит сил всадить острое лезвие в какой-нибудь жизненно важный орган.

Только вот сначала нужно от верёвок освободиться. Тем же ножом — минутное дело. Надо только его достать из-под этих треклятых юбок.

Перевернулся на живот, стал пальцами подгребать юбки вверх. Вроде задрал. Представляю, как я выгляжу со стороны, трусов-то на мне нет, их, собственно говоря, ещё не изобрели. Жив останусь — при первой же возможности закажу с десяток.

Теперь нужно дотянуться связанными запястьями до рукояти ножа. Правда, ножны были прикреплены к боковой поверхности бедра, и чтобы выполнить задуманное, мне пришлось проявить чудеса гибкости, скрутившись винтом, благо что с телом, в котором я сейчас пребывал, можно было бы заниматься художественной гимнастикой.

Фух, полдела сделано! Сейчас начинаем потихоньку, короткими движениями, пилить пеньковые или конопляные волокна, не знаю уж, из чего эта верёвка сделана.

Неудобно, запястья сводит, но нужно терпеть. Вверх, вниз, вверх, вниз…

Кажется, верёвка начинает лохматиться. Отлично! Теперь можно сделать небольшую передышку, а то пальцы окончательно потеряли чувствительность. Мы писали, мы писали, наши пальчики устали. В нашем вариант — мы пилили, мы пилили, наши пальчики… Ещё рифму хрен подберёшь к слову «пилили». Учили, пустили, внедрили, душили… Да уж, я бы придушил того урода, с превеликим моим удовольствием.

Ладно, хорош балду пинать, продолжим. Я снова принялся пилить верёвку, и на этот раз обошёлся без ещё одного «перекура», прежде чем наконец освободил руки от пут.

Слава тебе, святой Януарий! Я тут же принялся растирать запястья, восстанавливая кровообращение. Давай, давай, кровушка, беги по венам, кто знает, когда откроется дверь и моим глазам предстанет мой похититель.

Тут на меня опять накатила волан паники. А что, если эта дверь никогда не откроется? Что, если меня тут замуровали навеки? Ну может и не навеки, но на достаточное время, чтобы я умер от жажды или голода. А потом Мясник спокойно из мёртвой девственницы вытопит жирок. У меня даже испарина на лбу выступила от такого предположения. Только не это!

Нужно успокоить себя работой, например, освободить ноги. На это ушли считанные секунды. И только я с облегчением вздохнул, как послышался какой-то приглушённый шум, а мгновение спустя я увидел едва просачивавшийся сквозь узкие щели между досок свет. Кто-то, похоже, приближался к двери.

Твою ж мать! Почему именно сейчас?! Впрочем, было бы гораздо хуже, реши Мясник заглянуть в подвал чуть раньше, когда я пребывал ещё в беспомощном состоянии.

Я непроизвольно дёрнулся назад, и моя спина упёрлась в сырую стену. Дальше, подчиняясь какому-то наитию, я накинул на ноги верёвку, ту, которая ещё недавно стягивала запястья, подгрёб под задницу, а руки с ножом завёл назад, прижавшись спиной к стене. Не нужно раньше времени демонстрировать свою боеготовность. Да и хотелось бы всё-таки выяснить, Мясник ли это или в Бурже завёлся ещё один маньяк?

Послышался скрежет отодвигаемого засова, и дверь медленно открылась. На пороге стоял плюгавый — другого слова и не подберёшь — тип, ростом с Беатрис, то есть с меня нынешнего. Лица его видно не было, оно скрывалось в тени, так как факел горел позади плюгавого, но голова казалась непомерно большой для столь хилого тела. А вот позади него стоял смахивающий на гориллу здоровяк, он и держал факел в своей огромной ручище. А на лице его красовались три багровые царапины.