Крестоносцы социализма - [27]

После Октябрьской революций еще в 20-е годы замечательный кинорежиссер А.В. Ивановский[196] поставил два интересных фильма на революционно-народническую тему. Особенно значим первый из них – «Дворец и крепость» (1924 г.) по сценарию историка П.Е. Щеголева и писательницы О.Д. Форш[197] – лучший, в оценке специалистов, исторический фильм раннего советского кино[198]. Он стал первым советским фильмом, проданным за границу, и с успехом демонстрировался в Германии, Франции, скандинавских и прибалтийских странах. Фильм давал кинопанораму народнического движения от Герцена до Александра Ульянова. В нем действовали Каракозов и Нечаев, Желябов и Перовская, картинно представлено цареубийство 1 марта 1881 г., причем все подчинялось исторической достоверности. «Декораций ставить не надо было, – вспоминал Ивановский. – Мы могли работать в подлинных местах, указанных в сценарии»; а для сцены цареубийства «получили разрешение взять ту самую карету, в которой ехал царь в свой последний путь. Ее в свое время починили и хранили как реликвию в каретнике придворно-конюшенного ведомства»[199].

В 1925 г. Ивановский поставил фильм «Степан Халтурин», где главный герой показан выразительно, но односторонне, лишь как народоволец-террорист. Не удовлетворенный «Халтуриным», Ивановский задумал поставить фильм о Софье Перовской, но отказался от этого замысла «после того как из разговора с Верой Фигнер понял неуместность своей идеи – показать, как Перовская остается в Петербурге (после цареубийства 1 марта 1881 г. – Н.Т.) из-за любви к Желябову», а не из чувства партийного долга[200].

Более историческим стал фильм «Софья Перовская» (1968 г.) – уже третий с 1917 г. об этой революционерке, – над которым работали выдающиеся мастера: режиссер Л.О. Арнштам[201], сценарист Е.И. Габрилович[202], композитор Д.Д. Шостакович, популярные актеры, как опытные, так и молодые (Владислав Стржельчик, Георгий Тараторкин и др.). К сожалению, и здесь историческая канва фильма представлена без должного ее понимания: планы, силы, масштаб деятельности «Народной воли» и самый образ Перовской обеднены.

Недостаток историзма присущ всем вообще советским фильмам о народниках с 60-х годов, включая последние по времени – «Домик на Волге» режиссера Андрея Булинского (1971 г.) и «Нас венчали не в церкви» режиссера Бориса Токарева (1982 г.), – хотя фильм Токарева получился очень зрелищным, благодаря сценарию А.П. Свободина и Н.Я. Эйдельмана и, главное, его первоисточнику – воспоминаниям народника С.С. Синегуба.

в ) Зарубежные отклики

Народники и, особенно, народовольцы остановили на себе, по выражению Г.В. Плеханова, «зрачок мира». Живой интерес к ним во многих странах проявляли не только политики, ученые, публицисты, но и художники чуть ли не всех жанров литературы и искусства. Именно с конца 1870-х годов русские революционеры стали популярными героями мировой художественной литературы, тогда как ранее они появлялись там лишь в исключительных случаях («Учитель фехтования» А. Дюма, «Ванда» A. Виньи, «Ангелли» Ю. Словацкого).

В первое время, пока за границей не разобрались в смысле народнического «нигилизма», иностранные газеты, журналы, издательства, гоняясь за сенсацией, печатали «самые несуразные» опусы о народниках, где «весь интерес заключатся в замысловатой интриге, но сущность и причины движения, характеры лиц оставались непонятыми»[203]. Так были написаны и популярные драмы: «Вера или нигилисты» О. Уайльда (1881 г.) и «Федора» B. Сарду (1884 г.)

По мере того как мировая общественность узнавала правду о русском «нигилизме», писатели Запада проявляли к народникам все больше интереса и понимания. Кстати, сама «Народная воля» позаботилась об этом, распространяя за рубежом свои программные документы. К середине 80-х годов образы русских революционеров (почти исключительно народовольцев) появляются на Западе не только в скороспелой и «несуразной», но и в истинно художественной литературе, включая десятки сочинений признанных мастеров слова.

Пожалуй, больше, чем где-либо за пределами России, писатели тянулись к русскому революционеру в стране, самой богатой революционными традициями из всех стран мира, – во Франции. Здесь в 1881 г. общепризнанный патриарх европейской литературы того времени Виктор Гюго, неоднократно выступавший против расправы царизма с народовольцами[204], написал стихотворение в защиту осужденной на смертную казнь народоволки Г.М. Гельфман. Текст его приведен в брошюре П.А. Кропоткина «Правда о казнях в России» (Женева, 1881). Ранее, в 1876 г. тогда уже знаменитый Жюль Верн сделал одним из героев своего романа «Михаил Строгов» народника Василия Федорова, сосланного в Сибирь. Политический ссыльный Сергей Наркин, тоже побывавший в Сибири, сочувственно обрисован и в романе Ж. Верна «Цезарь Каскабель» (1890 г.). Более поздний его роман «Драма в Лифляндии» разоблачает полицейский и судебный произвол в России конца 70-х годов. Среди главных героев романа выделяется благородством Владимир Янов – бежавший с сибирской каторги «нигилист».

Очень выразительно представлен народоволец Суварин в одном из лучших романов Э. Золя «Жерминаль» (1885 г.). Это человек сильный и стойкий, честный, принципиальный, мало сказать преданный – буквально одержимый революционной идеей. В работе над образом Суварина Золя использовал тургеневскую «Новь» и «Подпольную Россию» Степняка-Кравчинского, из которой он, по его словам, «кое-чем позаимствовался»