Подивился мальчик и пошел дальше. Приходит к большому саду, а в саду высокие палаты с золотой крышей. И у ворот стоит крестный, улыбается. Поздоровался с сыном крестным, ввел его в ворота и повел по саду. И во сне не снилось мальчику такой красоты и радости, какая в этом саду была.
Ввел крестный мальчика в палаты. Палаты еще лучше. Провел крестный мальчика по всем горницам: одна другой лучше, одна другой веселее, и привел его к запечатанной двери.
– Видишь ли, – говорит, – эту дверь? Замка на ней нет, только печати. Отворить ее можно, да не велю я тебе. Живи ты и гуляй, где хочешь и как хочешь; всеми радостями радуйся, только один тебе заказ: в эту дверь не входи. А если и войдешь, так попомни, что ты в лесу сидел.
Сказал это крестный и ушел. Остался крестник один и стал жить. И так ему весело и радостно было, что думалось ему, что прожил он тут только три часа, а прожил он тут тридцать лет. И как прошло тридцать лет, подошел крестник к запечатанной двери и подумал: «Отчего не велел мне крестный входить в эту горницу? Дай пойду посмотрю, что там такое?»
Толканул дверь, отскочили печати, отворилась дверь. Вошел крестник и видит – палаты больше всех и лучше всех, и в середине палат стоит золотой престол. Походил, походил крестник по палатам и подошел к престолу, вошел по ступеням и сел. Сел и видит – у престола жезл стоит. Взял крестник в руки жезл. Только что взял в руки жезл, вдруг отвалились все четыре стены в палатах. Поглядел кругом себя крестник и видит весь мир и все, что в миру люди делают. Посмотрел прямо – видит море, корабли плавают. Посмотрел вправо – видит: чужие, не христианские народы живут. Посмотрел в левую сторону – христианские, да не русские живут. Посмотрел в четвертую сторону – наши русские живут. «Дай, – говорит, – посмотрю, что у нас дома делается, хорошо ли у нас хлеб родился?» Посмотрел на поле на свое, видит, крестцы стоят. Стал он считать крестцы, много ли хлеба, и видит, едет на поле телега и сидит в ней мужик. Думал крестник, что родитель его едет ночью снопы поднимать. Смотрит: это Василий Кудряшов, вор, едет. Подъехал к копнам, стал накладывать. Досадно стало крестнику. Закричал он: «Батюшка, снопы с поля крадут!»
Проснулся отец в ночном. «Приснилось мне, – говорит, – что снопы крадут: дай поеду посмотрю». Сел на лошадь – поехал.
Приезжает на поле, увидал Василия, скричал мужиков. Избили Василия. Связали, повели в острог.
Поглядел еще крестник на город, где его крестная жила. Видит, замужем она за купцом. И лежит она, спит, а муж ее встал, идет к любовнице. Закричал крестник купчихе: «Вставай, твой муж худыми делами занялся».
Вскочила крестная, оделась, разыскала, где ее муж, посрамила, избила любовницу и мужа от себя прогнала.
Поглядел еще крестник на свою мать и видит, лежит она в избе, и влез в избу разбойник и стал сундук ломать.
Проснулась мать, закричала. Увидал разбойник, схватил топор, замахнулся на мать, хочет ее убить.
Не сдержался крестник, как пустит жезлом в разбойника, прямо в висок ему попал, убил на месте.
Только убил крестник разбойника, опять затворились стены, стали опять палаты, как были.
Отворилась дверь, входит крестный. Подошел крестный к сыну своему, взял его за руку, свел с престола и говорит:
– Не послушал ты моего приказания: одно худое дело сделал – отворил запрещенную дверь; другое худое дело сделал – на престол взошел и в руки мой жезл взял; третье худое дело сделал – много зла на свете прибавил. Коли бы ты еще час посидел, ты бы половину людей перепортил.
И ввел крестный опять крестника на престол, взял в руки жезл. И опять отвалились стены, и все видно стало.
И сказал крестный:
– Смотри теперь, что ты своему отцу сделал: Василий теперь год в остроге просидел, всем злодействам научился и остервенел совсем. Смотри, вон он у отца твоего двух лошадей угнал и, видишь, ему уж и двор запаливает. Вот что ты своему отцу сделал.
Только увидал крестник, что загорелся отцов двор, закрыл от него это крестный, велел смотреть в другую сторону.
– Вот, – говорит, – муж твоей крестной уж год теперь, как бросил жену, с другими на стороне гуляет, а она с горя пить стала, а любовница его прежняя совсем пропала. Вот что ты с своей крестной сделал.
Закрыл и это крестный, показал на его дом. И увидал он свою мать: плачет она о своих грехах, кается, говорит: «Лучше бы меня тогда разбойник убил, – не наделала бы я столько грехов».
– Вот что ты своей матери сделал.
Закрыл и это крестный и показал вниз. И увидал крестник разбойника: держат разбойника два стража перед темницей. И сказал ему крестный:
– Этот человек девять душ загубил. Ему бы надо самому свои грехи выкупать, а ты его убил, все грехи его на себя снял. Теперь тебе за все его грехи отвечать. Вот что ты сам себе сделал. Медведица раз чурбан толканула – медвежат потревожила; другой раз толканула – пестуна убила, а третий раз толканула – сама себя погубила. То же и ты сделал. Даю тебе теперь сроку на тридцать лет. Иди в мир выкупай разбойниковы грехи. Если не выкупишь, тебе на его место идти.
И сказал крестник:
– Как же мне его грехи выкупить?