Крестник Арамиса - [9]

IV СОЮЗ ПЯТИ

Воспользуемся преимуществом всех романистов в одно мгновение преодолевать любое время и пространство и перенесемся на пять лет вперед, в Мадрид конца 1711 года, то есть более чем за сто лье от места, где происходили события, свидетелем которых сделался наш читатель.

Стояла ночь. Луна, окруженная беспорядочными облачками, клонилась к закату. Sareno[2] медленно шел по улицам, монотонно выкрикивая время, которое вызванивалось потом на колокольнях многочисленных церквей, часовен и религиозных общин в столице его величества Филиппа V.

Город был погружен в сон, и только из ярко освещенных окон дворца на углу Пласа Майор порывы ветра доносили звуки веселой танцевальной музыки. Граф д’Аркур, посол Франции, давал скрипичный концерт в честь короля Испании и мадридского дворянства в час полуночного разговения. Ночной народ — любопытные из альгвасилов, лакеи и нищие — толпился перед дворцом.

Перед калиткой монастыря францисканцев, недалеко от Алькалы, спешился всадник в маске, с головы до ног укутанный в плащ. В тишине раздался стук молотка о железную пластину решетчатого окошечка из цельного куска дуба. Пять мерных ударов через короткие промежутки времени. В окошке появился слабый свет, и чей-то голос спросил:

— Кто здесь?

— Один из пяти.

— Откуда вы?

— Из Германии.

— Куда следуете?

— Туда, где меня ждут.

— У вас есть приглашение?

— Вот оно.

— А опознавательный знак?

— Вот он.

И прибывший передал через окошко бумагу и медаль. На бумаге значилось только:

Этой ночью в монастыре францисканцев у ворот Алькалы.

AMDG[3].

Такие медали выбивались по требованию граждан Соединенных провинций с целью унизить Людовика XIV. На ней был изображен Иисус Навин, останавливающий солнце, которого король Франции выбрал своей эмблемой, изречение гласило: «In conspectu meo stetit sol»[4].

— Все в порядке, — произнес голос, — будьте нашим желанным гостем, брат мой.

Тяжелая дверь отворилась.

Три монаха крепкого телосложения стояли в узком проходе. Один, с подсвечником в руке, сделал посетителю знак следовать за ним. Двое других шли сзади. В конце коридора сопровождающий толкнул дверь и, отступая в сторону, чтобы пропустить спутника, кратко доложил:

— Германия.

Прибывший ступил через порог.

Он оказался в комнате, напоминавшей приемную, с холодными и голыми стенами, весьма скудно меблированную: здесь был стол из черного дерева, соломенное кресло и четыре скамеечки. Под сводом тускло мерцала лампа. Кресло было весьма внушительных размеров. Скамеечки располагались по две с каждой стороны.

Францисканец сидел в кресле; тело его утопало в складках просторной мантии из грубой шерстяной ткани, голова была покрыта капюшоном. Кроме того, лицо этой таинственной особы скрывала маска черного бархата с шелковой шторкой, подобная той, под которой скрывал свое лицо и гость.

Последний слегка поклонился. Монах ответил таким же поклоном и указал на свободное место справа от себя.

На пороге появился привратник и объявил:

— Англия.

И через мгновение:

— Италия.

Наконец, минуту спустя:

— Соединенные провинции.

Вошел новый гость, потом другой и, наконец, третий. Все трое были в масках, как и их предшественник. Всех их принимали у входа с теми же церемониями и предосторожностями. Все трое дали те же ответы на те же вопросы и предъявили те же приглашения и опознавательные знаки, что и первый прибывший.

Францисканец жестом пригласил их занять места по обе стороны от себя.

— Господа, — заговорил он высоким, надтреснутым голосом, — в то время как ваши правительства, желая преуспеть в предприятии, больше всего их волнующем, пытаются с помощью бесконечных ухищрений добиться от общества, к которому я имею высокую честь принадлежать, советов в своих действиях, не подобает ли этому обществу через одного из своих членов — через посланника — как можно скорее узнать о планах этих правительств: оценить их шаги, обсудить наши нужды и, наконец, решить окончательно, имеет ли начинание шансы на успех и если имеет, то можем ли мы своевременно помочь его исполнению?

Четверо присутствующих ответили утвердительно.

Монах продолжал:

— Итак, этот посланник — я.

— Вы? — воскликнул немец удивленно.

Англичанин подхватил с пренебрежительным высокомерием:

— Простой носитель рясы!

— И вы поверены во все дела? — выдохнул итальянец.

— Да, — ответил монах холодно.

— В какой же степени?

— Более двадцати лет я занимаю эту должность.

Все четверо посмотрели друг на друга через прорези в масках.

В самом деле, иезуит вот уже более двадцати лет был одним из тех, для кого политика не имела тайн, общество — преград, а власть — пределов.

— То есть мы находимся лицом к лицу с владыкой? — осведомился немец.

— Да.

Францисканец вытянул высохшую руку, на пальце блестело золотое кольцо, украшенное вязью AMDG.

Немец и итальянец при виде знака Общества Иисуса замерли в почтительном поклоне. Англичанин, будучи протестантом, остался сидеть, посланец Соединенных провинций тоже. Затем англичанин спросил высокомерно:

— Не соблаговолите ли, по крайней мере, ваше преподобие, сказать, с кем мы собираемся обсуждать дела такой важности?

— С орденом, милорд, без которого вы ничто и который в состоянии сделать самого скромного из своих членов владыкой королей и равным папе.