Крестная дочь - [40]

Он скомандовал четверым телохранителям и водителю «Нивы» вытряхнуться из машин и устроить привал на ночь. Водитель «Ленд Ровера» раскрыл кофр с инструментом, разложил на земле ключи и отвертки и, отклячив задницу, залез под капот. Когда стемнело, объявил, что, механических поломок он не нашел, скорее всего, когда последний раз горючее переливали из канистр в бензобак, туда попал песок. Ремонтироваться ночью нет смысла. Тем временем оборудовали стоянку, на земле расстелили одеяла, с подветренной стороны на двух прочных алюминиевых палках закрепили кусок брезента, чтобы защититься летящего песка и пыли. Мащины для маскировки тоже накрыли брезентом.

Собрали хворост для костра и поставили две палатки. Батыров поел плова, разогретого на огне, приказал охране убираться в палатки, с глаз долой, сам лег на одеялах, укрывшись какой-то тряпкой, долго смотрел в бездонное черное небо. Когда Фарад учился в шестом классе, отец привез ему из Москвы любительский телескоп, наверное, на весь Ташкент было всего два-три таких аппарата. Звездным вечером, отец распахивал настежь створки окна, устанавливал телескоп на треногу и, приникнув к глазку, показывал сыну звезды и созвездия, объясняя, как они называются.

«Сейчас я покажу тебе Сириус, это самая крупная звезда созвездия Большого Пса», – говорил отец и крутил колесико телескопа. «Ты ведь начальник на железной дороге, откуда ты все знаешь про звезды?» – спрашивал Фарад, чтобы польстить отцу. Мальчишка думал о том, что понапрасну теряет время, наблюдая за этим дерьмом в небе. На третьем этаже дома через площадь жили русские молодожены, каждый вечер они трахались как кролики, забывая задернуть занавеску. Если наблюдать за ними через трубу, казалось, будто сидишь в двух шагах от любовников. В другой стороне светятся незакрашенные окна женской бани, расположенной на втором этаже барака. Тоже интересно, всегда есть на что взглянуть. А тут отец со своим занудством…

Теперь, когда Фарад разменял сороковник и давно потерял счет женам и любовницам, обнаженная женская натура волнует его куда меньше, чем звезды, полные вечных загадок и непостижимых тайн. Ветер стих, костер стал гаснуть, Фарад понял, что не заснет. Он залез в палатку, растолкал начальника своей охраны Юрку Родимина по кличке Родя и предложил перекинуться в очко. Родимин, позевывая, вылез из палатки. Он вытащил из багажника упаковку баночного пива, зажег фонарь и, перемешав две колоды карт, улегся на одеялах. Родя – единственный человек, кто не играл с Фарадом в поддавки, и по натуре мужик азартный, готовый поставить на кон последнюю рубаху. Игра шла с переменным успехом, но к утру Фарад, никогда не имевший при себе больше пяти двух-трех баксов, продул все двести восемьдесят колов, которые нашлись в тощем бумажнике.

– Сыграем в долг, – предложил Фарад. – Ты же мне веришь?

– Как самому себе, – ответил Родя, пересчитывая наличность. – Но у меня есть принципы. Возможно, я единственный человек с принципами во всей этой хреновой стране. Если не считать тебя. Поэтому в долг не играю.

Фарад знал, что тут уговоры бесполезны. Характер Роди крепче его кулаков. Он начинал с нуля, сколотив бригаду из русских качков, обложил данью местное население, узбеков, таджиков и даже афганцев. Это дело немыслимое, гиблое, особенно в те времена, когда русских гнали отсюда поганой метлой, отбирали квартиры и деньги, и хорошо, если не убивали. А Родю боялась каждая собака в городе. Когда бандитские времена шли к закату, он открыл несколько подпольных катранов и для прикрытия завел роскошный ресторан, денег на раскрутку дал лучший товарищ Родимина некто Фома. Со временем Роде надоело батрачить на хозяина, отстегивая компаньону три четверти выручки, и Фому прибрали, схоронив все, что от него осталось, на русском кладбище. С тех пор Родя хозяйничал один.

Четыре года назад, когда Батыров, опасаясь внутренней измены, надумал перетряхнуть всю свою охрану, на пост начальника службы безопасности кандидатуры лучше Роди не нашлось. Фарад знал: русские лучшие телохранители, если с ними соблюдать правила игры. Пообещать конкретный процент со всех сделок и работать без обмана. Родя продал все катраны и кабак и, похоже, не пожалел о своем решении.

Родимин поднялся, собираясь отправляться в палатку, чтобы досмотреть сон. Но Фарад знал, что не заснет, ему не хотелось оставаться в одиночестве и снова пялиться на далекие звезды.

– Подожди, – сказал он. – Я поставлю свое пальто. Ну, то самое, что в прошлом месяце выписал из Москву. На норке, французское. Тебе оно понравилось. Мне оно обошлось в сорок тысяч баксов. Но для тебя всего пятьсот колов.

– Мне рукава будут коротковаты, – покачал головой Родя. – В Ташкенте не найдешь человека, который купит его и за две сотни. Здесь люди не понимают, что такое пальто на норке.

– А мой «кольт», хромированный с костяной рукояткой. Пусть будет сто баксов. Хороший ствол.

– У меня своих стволов – море. Хромированных, каких хочешь. Задаром не нужно.

– Ладно, тогда сыграем на водилу «нивы». Ну, как там его? – Фарад пощелкал пальцами. – Коля Маслов… Сто баксов за его дурную башку – это ведь не слишком много.