Крещение на Амуре - [4]

- Я тоже не взяла. Не сообразила. Я хочу понять, зачем ее берут.

- Но, говорят, она полезна.

- Я согласна. Но что можно сделать одной баночкой? На сколько ее хватит?

- Но она, говорят, целительная.

- Да? В церкви - я понимаю - там она в серебряной посуде. Но здесь? Та же, что у нас дома, в водопроводе.

- Но, говорят, сегодня солнце особенное. Мы же ничего не знаем.

- Да-да. Конечно. Я понимаю, - вид у женщины был столь грустен, что Анастасия Анатольевна не хотела ее случайно огорчить. - Я не спорю. Но ведь у нас в водопроводе вода из Амура. Вон, видите, водозаборники. Только очистку проходит. Да какая у нас очистка.

- Но в водопроводе она с хлоркой. Запах, просто невозможно.

- Сейчас она такая же как и в Амуре, - улыбнулась Анастасия Анатольевна. Не слышали? На днях по радио предупреждали: обязательно кипятить воду. Кто-то им что-то не поставил, и воду они сейчас не дезинфицируют. Так что, приходите, открывайте кран, и вода эта, амурская, нынешняя, особенная, у вас в квартире, полная ванна. "Водогорканал" к ней добавит лишь свои извинения.

Обе засмеялись.

- Но знаете, батюшка лунку освятил. Для верующего человека это...- вновь грустно заговорила женщина. - Говорят, кто сильно верит и болен, тому достаточно побрызгать этой водичкой... Надо же, с непокрытой головой, - сама себя перебила женщина, глянув, как куцая процессия поднимается на набережную, и зябко повела худенькими плечами. - Но холодно ведь.

К Амуру от набережной было несколько спусков, и кивнув на дальний "Я туда, мне там ближе", Анастасия Анатольевна пошла к берегу, и женщина долго с сожалением глядела ей вслед, видимо, одиноко ей жилось и хотелось поговорить.

У спуска, как бегуны на старте, с разнообразной посудой в руках, люди ждали сигнала. На ступеньках, плотно закрыв собой проход, стояли четверо молодых людей в тулупах и папахах. Несмотря на униформу, выглядели они разномастно: у кого тулупы грязно-белые и длиннющие, у кого - черные да коротенькие, и папахи - у одного маленькая, еле держится на боку, словно цветок в вихрах первого парня, у другого - одета на голову как пустое ведро, один подбородок и виден. Ну - ряженые. Пришли народ потешить.

Взгляды казаков неулыбчивы, в глазах ни сомнения, ни понимания. Уж эти точно знали все и за всех.

"Будем решать с милицией", - произнес один из них голосом зомби. "Ну, им еще лошадей, и готовая конная жандармерия", - подумала Анастасия Анатольевна и, поднявшись по ступенькам, сказала недружелюбно: "Пропустите!" и, проходя мимо маскарадных фигур, не сдержала свой проснувшийся язык: "И как бедный Бог без вас обходился? Жаль, нагаек вам не хватает", и казак, неказистый, страшненький, что ближе всех был к Анастасии Анатольевне, глянул на нее туповатым взглядом, и она прошла наверх, спиной чувствуя, как немного лет пройдет и нагайка кровью людей обагрит белоснежный Амур.

Анастасия Анатольевна парком спустилась к стадиону и пошла по аллее к выходу на бульвар. Здесь, под прочно прибитым трафаретом "Этих дней не смолкнет слава", несколько лет назад, выполняя партийный приказ, милиционеры, перекрыв все проходы и подогнав серый фургон к единственному открытому турникету, вылавливали пьяных среди идущих с хоккейного матча зрителей. В турникете кто-то споткнулся, кто-то замешкался, задние нервничали, толкали, напирали, передние падали, задние шли по упавшим к свободе, и уже не зрители, не люди - дикая стая рвалась из клетки. Здесь у турникета, чуть погодя, повернув вверх расплющенное тельце, плакал мужчина, узнав сына по шарфику на кровавой массе. Погибших на стадионе по приказу крайкома хоронили в течение недели в разных уголках кладбища.

Анастасия Анатольевна оглянулась.

Величавые сосны стройными рядами шли к чугунному узору набережной. Искрилась белоснежная гладь Амура. Почему в жизни все кажется прекрасным издали?

Солнце поднималось вверх, и день сменял утро. Чудесный морозный русский день. Крещение Господнее.

Господи! Благослови Россию...