Крепостной ансамбль Мангупа - [41]
В сложившейся обстановке для княжества Феодоро актуальной проблемой было обеспечение безопасности своей территории в целом и столицы, в частности.
Столицей княжества был Мангуп, больше известный в XIV–XV вв. под именем Феодоро. В это время он выступает как феодальный город, средоточие ремесла и торговли, административный центр, резиденция правящей верхушки. Археологические материалы ясно отражают эту ситуацию. В слоях времени Феодоро в большом количестве встречаются изделия кузнечного ремесла, крайне редкие в раннесредневековых горизонтах. Развивалось собственное производство керамики. Местные ее формы стали превалировать над привозными. Особенно выразительна поливная столовая посуда, в основном производившаяся, как установлено, мангупскими ремесленниками (87, с. 129–130).
В XIV–XV вв. крепость имела не одну, а три оборонительные линии: ГЛО (линия А), ВЛО (линия В) и цитадель (линия С) (рис. 30).
Рис. 30. Крепостной ансамбль Мангупа. Ситуация в XIV–XV вв. Схема [262]
ГЛО полностью сохранила свое значение, а значит, и крепостной полигон оставался без изменений. Несомненно, ряд укреплений ГЛО нуждался в ремонте и, прежде всего, линии стен в балках. Об этом можно судить по надстройке яруса кладки (второго по счету) из некрупного штучного камня на куртинах укрепления А.XV в Гамам-дере. На мысе Чамну-бурун в укреплении А.VIII на участке длиной около 30 м была восстановлена кладка не эмплектон, а бутовая из рваного камня, характерная для оборонительных сооружений XIV–XV вв.
Особенно большие по масштабу работы проводились на самом слабом звене оборонительной системы — укреплении А.XIV. Во-первых, здесь к куртине А была пристроена квадратная в плане башня А.4 размером 3,35 х 3,35 м, толщина ее стен достигала 0,6 м; сложена она из бутового грубооколотого камня среднего размера, углы выкладывались тесаным штучным камнем среднего размера. При строительстве использовался вяжущий раствор из извести и мелкого речного песка, им же были промазаны наружные швы кладки. Башня, как и стена, к которой она примыкает, поставлена была на предварительно выровненную поверхность земли; в основание сооружения был засыпан бутовый камень без связывающего раствора. Внутри башни было помещение для воинов, о чем свидетельствует проход, проделанный в оборонительной стене, причем ряд ее квадров на одном уровне образует порог, на котором был обнаружен скелет защитника крепости, погибшего в 1475 г. В целом создается впечатление, что пристройка башни делалась в спешке, без достаточного инженерного обеспечения. Это сказалось в период турецкой осады: башня А.4 была почти до основания снесена пушечными ядрами.
Вторым мероприятием по усилению ГЛО была надстройка стен. О характере ее на примере А.XIV судить хотя и трудно, но можно. Верхняя часть сооружения была сбита артиллерийским огнем турок, а также подверглась разборке на последнем этапе жизни поселения (XVI–XVIII вв.). В завале с тыльной стороны стен сохранился слой строительства, содержащий в почти чистом виде известь, песок и мелкую сеяную гальку (рис. 13). Такая консистенция строительных растворов обычно рекомендовалась теоретиками фортификации развитого средневековья для бутовых кладок (15, с. 89). Вероятно, именно такой характер имела надстроенная часть кладки укрепления А.XIV.
Наконец, третье новшество существенно усилило прочность оборонительных стен. С их тыльной стороны была сделана подсыпка из бутового камня, образовавшая валганг с отлогостью, направленной к верховьям Лагерной балки (рис. 13). С одной стороны это укрепило стены, сделало их менее восприимчивыми к ударам метательных снарядов, с другой — облегчило подъем защитников к боевым площадкам.
Появление сооружений последнего типа исследователи обычно относили ко второй половине XV стен старого образца (154, с. 15–16), которые имели достаточную толщину лишь для сопротивления метательным машинам и не были [139] приспособлены к обороне от новых орудий (178, с.7). Можно полностью принять мнение П. А. Раппопорта о том, что появление пушек не сразу повлияло на увеличение толщины крепостных стен, а только тогда, когда орудия стали достаточно мощными, чтобы пробивать стены (226, с. 194), что в основном стало возможным в последней трети XV в. (122, с. 109). И никак нельзя согласиться с дореволюционными авторами, связывавшими эти успехи артиллерии только с началом производства чугунных ядер (1459 г.) (149, с. 22–23; 155, с. 14; 221, с. 75).
В Северном Причерноморье пример превращения каменной стены в валганг путем присыпки к ней земли в XVI в. дает крепость в Белгороде-Днестровском — средневековом Аккермане. Причем, как отмечает М. Г. Рабинович, сделать присыпку с внешней стороны стен не позволял глубокий ров, высеченный в скале (222, с. 105).
На Мангупе в укреплении A.XIV также было невозможно прикрыть фас насыпью из-за крутизны естественного контрэскарпа, начинавшегося сразу у подножия стен. Можно с уверенностью отнести создание валганга на укреплении A.XIV ко времени до начала турецкой осады, о чем свидетельствует отсутствие в нем фрагментов гранитных пушечных ядер, в то время как на поверхности этой насыпи и перед куртинами А и Б в завале они обнаружены в огромном количестве.
