Крепости неодолимые - [4]

С утра столичные жители толпились у афиш, которые извещали о вечерней иллюминации и фейерверке, а в церквах в это время шли праздничные служения. Однако у Зимнего дворца не было той суеты, которая по обыкновению предшествовала любому торжеству, и только шеренги гвардейцев свидетельствовали о том. что военные имеют самое прямое отношение к тому, что происходит в резиденции русской императрицы. Лишь дипломатический корпус и «обоего пола персоны», наиболее приближенные ко двору, удостоились чести присутствовать в парадных покоях, где ровно в полдень появилась Екатерина II. Императрица была одета «в орденскую одежду», соответствовавшую торжеству. Сопровождал ее сын Павел.

Наследник искоса поглядывал на матушку, и разобрать, что в действительности творилось у него на душе, было невозможно из за выражения смирения и покорности на лице. Много позже император Павел I отнесет учреждение ордена св. Георгия ь одной из матушкиных причуд, официально не признает его в числе других российских орденов и ни разу за годы правления не произведет награждения им. Потому великий князь почти безучастно наблюдал, как в небольшой цворцовой церкви, с трудом вместившей всех приглашенных, архиепископ санкт-петербургский Гавриил отправлял литургию.

Посредине храма стоял стол, на котором на золотом блюде лежала орденская лента и знаки ордена. С последним словом молитвы статс-секретарь Екатерины II Стрекалов раскрыл папку и твердым голосом государственного человека зачитал статут ордена, «Гроссмейстером ордена будет сама императрица и ее преемники, Лиц сопричастных к ордену именовать «кавалерами святого Георгия…» Орден разделяется на четыре класса. Первый класс — большого креста, Кавалеры носят шелковую ленту о трех черных и двух желтых полосах через правое плечо на камзоле и золотую четвероугольную звезду с вензелями святого Георгия и надписью «За службу и храбрость». Крест золотой с белой с обеих сторон финифтью и с золотой каймой по краям с изображением святого Георгия. Второй класс носит звезду также и большой крест на шее. Третий класс — один малый крест на шее. Четвертый — в петлице на кафтане… На пожалованье орденом не дают права ни высокая порода, ни полученные перед неприятелем раны, но дается оный тем, кои не только должность свою исправляли по присяге чести и долгу своему, но, сверх того, отличили себя особливым каким мужественным поступком или подали для воинской службы полезные советы».

Павел Петрович рассеянно слушал положения ордена о том, что «нм может быть награжден тот, кто возьмет корабль, батарею, первым ворвется в неприятельскую крепость, выдержит осаду или возьмется за опасное предприятие и осуществит его». Осталось без его внимания и важнейшее положение, что при всем сказанном должно «паки людей своих сохранить». Когда Стрекалов перевел дыхание и добавил, что ее императорское величество соизволили жаловать кавалерам ордена ежегодные: чинам I класса — 700 рублей, II класса — 400 рублей, III класса — 200 рублей и IV класса — 100 рублей[1], Павел Петрович недовольно отметил про себя: «Любит сорить деньгами матушка».

Но наибольшая неожиданность ждала его впереди: следом за статс-секретарем на середину церкви вышел его духовный наставник архимандрит Платон. Великий князь припомнил, с какой настойчивостью святой отец преподносил ему Четьи-Минеи, духовную книгу, где рукой матушки были подчеркнуты слова о Георгии Победоносце, будто он «от дьявольской лести оледеневшую землю добре сделал», «терненное служение идольское искоренив, православную веру, яко лозу, насадил». Там же говорилось и о чудодейственной силе святого, который «струи исцеления подает к тебе притекающим».

Ох, как бы хотелось Павлу Петровичу избавиться от назойливой опеки священника и без конца слушать мощное звучание органа и изящное многоголосье европейских церковных хоров, поклонником которых был его отец. За годы своего короткого правления Петр III так и не сумел проникнуться любовью к России и душой пребывал на любезном Западе. Многое из этого восприятия он сумел внушить и сыну. Не случайно, что Павел I почитал знаки рыцарского Мальтийского ордена более, чем любой из русских орденов.

Но этикет не позволял проявиться недовольству, и Павел Петрович стал слушать, о чем говорил отец Платон.

«…Речь наша не о удаленных в последняя край земли странах, но об отечестве… Самые первые российские князи мужеством своим не соседей токмо, но и дальних в границах справедливости и в почтении к себе содержали…

Но когда бог в России восставил паки самодержавие, когда притом воздвиг и мужа по образцу своего Петра… тогда отечество наше в. большую стало приходить славу… особливо мужеством своим и храбростью воинства своего… Вообще воинство должно уважаемо быть, и особливо некоторых храбрые поступки справедливо награждение заслуживают.

Что бо есть воинство? Воинство есть защита Отечества, ограда государства, веры оборона, охранение не имений наших токмо, но и жизней наших. Что земледелец спокойно влечет свой плуг, что класами роскошествуют поля, что художник в тишине свои руки в работе упражняет… одолжены мы мужеству воинства… Лишение их жизней наши жизни сохраняет… Сей орден — сильнейшее охоты к высокой службы подкрепление, и воинство обещается сии знаки оставить в дражайшее наследие…»