Крепости неодолимые - [3]

Может быть, убранство церкви, где происходило таинство миропомазания Екатерины II, не отличалось той роскошью, которая характеризует католические храмы с мощным звучанием органа, повергавшим душу в сомнение и сулившим отречение от греховности бытия, но ведь, по преданию, Георгий клялся из лесов дремучих:

Порубить церкви соборные,

Соборные да богомольные?

Екатерина не могла не оценить истинного подвижничества, которое многие века существовало в русском православии и зиждилось на беспредельной любви к Отечеству. Еще будучи великой княгиней. Екатерина обратила внимание на важный момент в истории государства Российского — с появлением легенды о Георгии Победоносце на Руси началось активное строительство храмов в его честь. Книги сохранили ее пометы в тех местах, где речь шла об основании в Киеве Ярославом Мудрым (в крещении Георгием) величественного храма св. Софии, где имелся придел, носивший имя св, Георгия. Перед тем как отправиться в очередной поход, великий князь, преклонив колена, просил святого о даровании победы дружине. Об одной из них повествовалось, что в 1030 году Ярослав пошел на чудь, «победи я и постави Юрьев». По тогдашним понятиям, город не мог существовать без град церкви, и ею стала церковь св. Георгия. Несколько позднее появился и первый мужской монастырь, носящий его имя.

В трудные, далеко не безмятежные годы становления Руси к св. Георгию обращались как к поборнику справедливости и добра. И не случайно, что церкви св. Георгия появлялись именно там, где русский человек более всего нуждался в моральней поддержке, где сплетались гордиевы узлы противоречий, раздиравших государство.

Так в холодных водах Ладоги с незапамятных времен отражалась деревянная церковь св. Георгия. В стольном граде Новгороде «заложи Кирьяк игумен и князь Всеволод церковь камяну и монастырь» (1303 г.). Ровно через полвека в Новгороде появилась еще одна церковь каменная «на том же месте идеже бе прежде деревянная». Сын Владимира Мономаха в устроительстве земли Русской сопутчиком своим считал св. Георгия, и недаром многие храмы и посады, заложенные при нем, носили имя Победоносца. И пусть многим из них не суждено было уцелеть в круговерти кровавых событий и пожарищах, облик святого не исчез из памяти россиян. Продолжали ходить по Руси грамоты с печатями Ярослава и его чеканные монеты с изображением св. Георгия. Его лик был на знаменах великого князя московского Дмитрия Ивановича еще задолго до того, как он стал именоваться Донским. Со времен царствования Ивана III изображение белого витязя на белом коне, в богатых доспехах, поражающего золотым копьем врага христианского, черного змия, стало гербом Московского княжества, а затем и Российского государства. Сын Ивана Грозного царь Федор Иванович в свое недолгое правление учредил золотую монету для воинов, которых отмечали ею за храбрость и усердие в службе. Носилась она на шапке или на рукаве. Так легенда и предание материализовались в огромную духовную силу и, прочно войдя в жизнь обладательницы российского престола, во многом повлияли на ее мысль о создании ордена святого Георгия.

Без сомнения, Екатерина II знала и не менее популярные в России предания об Илье Муромце, Никите Кожемяке и других былинных богатырях, черпавших силу в земле и шедших на бой с чудищами во имя тех же идеалов, что и Георгий Победоносец. Но их славные дела все-таки не вышли за пределы народного эпоса, между тем как Георгий стал одним из самых почитаемых на Руси святых. С этим не могла не считаться просвещенная монархиня, чье женское понимание образа святого, как уже говорилось, имело во многом личностный оттенок. И все же как бы оно ни было сильно, учреждение ордена вызывалось прежде всего возрастающей мощью России. Об этом говорят и строки императорского указа: «Как Российской империи слава наипаче распространилась верностью и храбростью и благоразумным поведением воинского чина, то из особливой нашей императорской милости к служащим в войсках наших, в отмену (отличие. — Б. К.) и награждения им за оказанную от них во многих случаях нам и предкам нашим ревность и службу, также и для поощрения их в военном искусстве, восхотели мы учредить новый военный орден и снабдить оный всеми теми преимуществами, кои споспешествовать будут сему нашему предприятию».

24 ноября по традиции отмечался Екатеринин день, а ровно через два дня и осенний Юрий — праздник по значимости не менее весеннего. Поздней осенью россияне не только по обыкновению подытоживали результаты труда, но и некогда шмели реальную возможность перехода от одного землевладельца к другому. О том, что они лишились ее, говорила небезызвестная пословица, которая, без сомнения, резала слух императрицы. О ней в день освящения ордена постарались забыть.

В камер-фурьерском журнале за 1769 год об этом событии записано: «24 ноября в день тезоименитства ея величества Екатерины II были разосланы повестки» о том, что освящение состоится «26 числа в четверток, в первый день установления императорского военного ордена, св. великомученика и победоносца Георгия, при дворе ея императорского величества…»