Крепость не сдается - [31]
— Простите, пойду, понаблюдаю за погрузкой, — кивнул капитан. — В прошлый раз привезли не столько угля, сколько породы и земли. Генерал остался недоволен.
— О, мы это исправим! — торопливо сказал Попов. — Господин Креминский, займитесь этим.
Креминский ушел, а вскоре вышел из кабинета и капитан.
А у вагонов и действительно сегодня было необычно оживленно. Матрос Александр Иванов таскал сразу по два мешка с углем. Торопливо пробегал по трапу Афанасий Ряшин. Люди знали: дорога каждая минута. Леопольд Гольц равномерно распределял рабочих возле вагонов.
…Едва паровоз дал пары, увозя на Потанино пять вагонов добротного угля, Гольц оглянулся, ища Лазовского. Но тот вместе с «солдатами» словно сквозь землю провалился.
«Все в порядке, — подумал Леопольд Фридрихович. — На Потанино уголь встретят люди из Челябинска и направят, куда надо».
На следующий день на станцию Потанино были отправлены еще пять вагонов угля. А еще через два дня Попову позвонил сам генерал Сахаров.
— Но, ваше высокопревосходительство, — удивленно сказал в трубку Попов, — мы еще два дня назад отправили вам десять вагонов. Ваш капитан сам присутствовал при погрузке.
— Какой капитан? — слышалось в трубке.
— Ваш личный представитель…
— Болван вы.
В трубке щелкнуло. Ошарашенный Попов долго не мог прийти в себя.
Поручик Норенберг, опросив Попова и Креминского, решил, что к пропаже угля в какой-то степени причастен десятник горных работ Леопольд Гольц и вызвал его на допрос прямо в кабинет управляющего.
— Ну-с, господин десятник, — прямо сказал Норенберг, — расскажите-ка, кому вы подарили десять вагонов угля?
Гольц, набивая табаком трубку, удивленно посмотрел на поручика.
— Простите, как это кому? Ведь я выполнял приказ управляющего!
Норенберг долго молчал. Так оно, конечно, и было. Гольц лишь выполнял указание свыше. Задав десятнику еще несколько незначительных вопросов, Норенберг отпустил его.
«Глупо я себя веду, — подумал поручик. — Надо было подготовиться к допросу. Говорят, что особенно старались Александр Иванов и Афанасий Ряшин. Это сам Долгодворов видел. Отдам ему приказ: следить за этими людьми, с кем разговаривают, куда ходят».
Покусывая кончик дорогой папиросы, Карл Вильгельмович сидел за столом и размышлял, стараясь найти малейшую зацепку для раскрытия этой дерзкой операции. Слежка за Гольцем, Ивановым и Ряшиным пока ничего не дала. Долгодворов и Зеленин лишь виновато пожимали плечами, едва заходил об этом разговор.
Телефонный звонок прервал мысли Норенберга. Агапов интересовался, нашли ли виновников.
— Стараемся, — хрипло выдавил Норенберг. — Мы все силы бросили.
— Ваши силы никого не интересуют, — послышалось в телефонной трубке. — Нужны преступники. Генерал Сахаров передает, что спрос будет лично с вас.
Разговор был окончен. Норенберг бросил трубку и принялся расхаживать по кабинету. В дверь постучали. Долгодворов, остановившись у порога, не мог скрыть торжествующей улыбки:
— Так что, ваше благородие, заметил я, как собирались и разговаривали этот самый Гольц с Ряшиным и Ивановым.
— Где, когда?
Рассказ Долгодворова разочаровал поручика. Гольц — десятник и мог разговаривать с шахтерами после работы. Вот только почему они так настороженно оглядывались? И едва подошел Долгодворов — умолкли…
Л. П. Гольц (первый слева).
— Взять всех! — приказал Норенберг, подумав: «С чего-то надо начинать».
Без стука в дверь вошел Зеленин.
— Здравия желаю, вашество! — гаркнул он, и Норенберг поморщился: чего орет?
— Есть важнейшие сведения, — начал Зеленин. Чем дальше он продолжал рассказ, тем больше оживал Норенберг. Оказывается, Зеленин выследил заговорщиков. Они заседали прямо в шахте.
— Кто такие? — нетерпеливо спросил Норенберг.
— Десятник горных работ Еремей Берсенев, забойщик Пантелей Прохоров. Вроде бы Евстигней Егоров с ними был.
И на копях начались аресты.
Леопольд Гольц обедал, когда в дом вбежал Саша Карамышев, неродной сын Гольца. Оглянувшись на мать, Саша сел рядом с отцом и тихо сказал:
— Арестовали дядю Афанасия Ряшина и матроса Александра Иванова.
Саше шел уже шестнадцатый год, и он помогал подпольной организации, выполняя различные поручения, Леопольд Фридрихович доверял сыну.
— Давно? — спросил Леопольд Фридрихович.
— Часа два назад, не больше.
Весть настораживала.
— Спасибо сынок, — кивнул он и вздрогнул, услышав резкий вскрик старшей дочери.
— Казаки к нам идут!
Гольц встал, подошел к окну. Он был спокоен: в квартире не хранилось никаких разоблачающих материалов. Подумал: «Все из одного десятка. Неужели кто выдал?»
Солдаты во главе с Долгодворовым ввалились в квартиру. Фельдфебель шагнул к Гольцу.
— Вы арестованы, господин Гольц!
— Если не секрет — за что?
— В штабе сообщат, — ответил Долгодворов и приказал солдатам: — Обыскать!
Грубить с Гольцем Долгодворов побаивался: все-таки Гольц работал десятником. Как еще повернется дело в штабе.
— Извольте шагать с нами! — указал Долгодворов рукой на дверь, когда обыск был закончен. Леопольд Фридрихович обнял жену, потом детей.
— Я выясню эту ошибку и вернусь, — сказал он им на прощание.
Но в этот день домой он не вернулся. Поручик Норенберг встретил его нетерпеливым вопросом:
