Крепость не сдается - [24]
Танец кончился, Настя с офицером шли к столу.
— По три сотенных за каждого разоблаченного большевика получать будешь, — бубнит между тем Курочкин. — Это не в шахте работать.
И внезапно Михаил вспомнил… Март. Отряд шахтеров Челябинских копей. Бой с дутовцами на окраине Троицка. Рослый офицер бежит на Михаила с шашкой, злобой искажено лицо его. Бились остервенело, зная: сделаешь оплошность — прощай жизнь! Притягивал шрам на щеке офицера, и Михаил решил, что ударит врага именно по этому шраму…
«Жив, значит, сволочь, — метнул взгляд на шрам офицера Михаил. — Узнает ли?»
М. З. Кормильцев.
Офицер сразу узнал Кормильцева. Он остановился, даже кровь отхлынула в волнении от лица и обернулся к Насте:
— Вот он каков — твой жених! Да я его еще под Троицком хотел прикончить!
Нет, не зря учил матрос Александр Иванов приемам бокса Мишу и Леонида. Кормильцев не стал ожидать, когда офицер вытащит наган. Вскочив, со всего маху грохнул золотопогонника в скулу. Навзничь повалился офицер.
Свалив в сутолоке еще двух офицеров, Михаил бросился к дверям. Дорогу преградил Норенберг. Настя охнула, упала ему в ноги. От неожиданности поручик упал.
В непроглядной тьме — резкая после шума комнаты тишина. Миша метнулся по ограде к воротам и остановился: там стояли солдаты.
— Чего ж смотрите? — крикнул он. — Живо идите разнимать, там драка.
Бросились мимо солдаты, выскользнул из ограды Кормильцев. Дорогу преградил Долгодворов. Метнулся от него Михаил, но бывший фельдфебель ловок: накинул на шею аркан, с силой дернул к себе. Вмиг их окружили солдаты. Теряя сознание, Миша все же подумал: «А что же с Настей?»
Очнулся он, когда его, связанного, бросили в коридоре белогвардейского штаба на пол. Долгодворов зашел в кабинет поручика Норенберга.
Михаил осмотрелся. При слабом свете различил два столба и перекладину. Вспомнил рассказы Масленникова, Царегородцева и Дмитрина, которых пытали, привесив за ноги к этой виселице.
Долгодворов с Зелениным ввели Кормильцева в кабинет.
Норенберг сидел за столом, устало покуривая папиросу.
— Ну-с, дорогой, — обратился он к Кормильцеву, — расскажи-ка, кто тебе поручил войти в доверие к унтеру Курочкину?
— Курочкин сам позвал меня на вечеринку.
— Но нам известно, что ты встречался с подпольщиками, прежде чем пойти на вечеринку. Где вы встречались?
— Никаких подпольщиков я не знаю.
— Врешь, — повысил голос Норенберг. — Отвечай, кто руководит большевистской организацией.
— Не знаю…
Норенберг деланно засмеялся:
— Глупый ты парень, Кормильцев. У тебя всего два пути: или честно все рассказать и получить свободу, или завтра утром качаться на виселице.
Михаил с усмешкой смотрел на поручика.
— Зря теряете время, ваше благородие. Я же вам прямо сказал: ничего не знаю!
Норенберг поднялся из-за стола, медленно подошел к Михаилу, жестко произнес:
— Значит, ничего?
Короткий удар бросил Михаила на пол. Но Кормильцев поднялся и, глядя с ненавистью в глаза поручика, сказал:
— Бей, но — ничего не знаю.
Подскочил Долгодворов с шомполом.
— Не сомневайтесь, ваше благородие, сейчас он заговорит! — и с силой ударил по плечу Михаила.
Вошел дежурный по штабу.
— Ваше благородие, приказ выполнен!
— Вывести! — приказал Норенберг Долгодворову и Зеленину. Те толкнули Михаила к двери. Он вышел в коридор и… замер. Его отец висел на перекладине головою вниз. Солдаты притягивали его руки к столбам.
— Давай! — скомандовал Норенберг.
Солдаты шомполами начали бить Захара Яковлевича. Михаил рванулся к ним, но Долгодворов отбросил его назад.
Захар Яковлевич, приподняв голову, прохрипел:
— Держись, сынок.
Норенберг подскочил, выхватил у солдата шомпол и остервенело принялся бить по старческому телу. Устав, смахнул с лица пот, подошел к Михаилу.
— Ну! Будешь говорить?
Михаил покачал головой: нет…
Захлебываясь в ругательствах, Норенберг стал бить Михаила до тех пор, пока тот не свалился на пол.
— Связать и обоих в амбар! — приказал поручик.
Солдаты поволокли Кормильцевых к амбару. Привстала от волнения Лена Овечкина, сидевшая возле штаба на завалинке с чешским солдатом Марко.
Вместе с Настей входила она в подпольный молодежный десяток. Может быть, и не выдала бы она своего волнения, если бы сидела с кем другим из солдат, а не с чехом Марко. Это был свой человек. Не раз уже сообщал Лене ценные сведения.
— Мишу Кормильцева схватили с батей, — тихо сказала Лена. — Слушай, Марко, узнай, за что их взяли.
Вернувшись, Марко тихо сказал:
— Опознал один офицер. Завтра будут вешать, — и для убедительности показал на шею. — Скоро я заступаю дежурить. Водка есть у меня. Подпою солдат. Скажи об этом своим. Только чтоб часового не убивали. Возможно, меня сюда поставят, — улыбнулся он.
Быстро бежала Лена по тропинке на Уфалейские копи. У входа в барак столкнулась с Горшковым. Леонид тяжело дышал.
— Леня… там Кормильцевых связали, — выдохнула Лена.
— Знаю… Сам видел, как Мишу скрутили. И у штаба побывал.
Пока шли по коридору к квартире Голубцова, девушка рассказала, что сообщил ей чех Марко.
— Завтра, говоришь? — приостановил шаг Леонид. — Тогда надо действовать немедленно.
Леонид Горшков и Илья Петряков осторожно подъехали к пасеке тугайкульского казака Сорокина. В мелком березняке укрыли лошадь и легкие дрожки, двинулись к дому Константина Рогалева, жившего на краю поселка Ашанинских копей. Друзья идут молча, разговаривать не о чем. Задание подпольного комитета ясно: взять с собой Костю Рогалева и освободить Кормильцевых.
