Крепость Бреслау - [65]

Третье лицо, которое его сегодня посетило, называлось Леа Фридлендер. Это была красивая молодая девушка, которая была подвергнута более десяти лет назад наркотической операции, а потом, развращенная и лишенная какой-либо медицинской помощи, была героиней порнографических фильмов. Мок это не предотвратил.

Она ничего не говорила, только смотрела ему в глаза. Без улыбки, очень внимательно.

— Черт! — рявкнул Мок и хлопнул по столу открытой ладонью. — Вчера я потерял невинность! Мучил эту невинную женщину! Я больше не невинен! Цель оправдывает средства! А моей целью является уничтожение Гнерлиха. Надо только добыть доказательства! А потом я пойду к фон Родевальду, и Гнерлих закончит на фонаре! И я сделаю это, нравится вам это или нет!

Призрак растаял в светлом воздухе полудня. Мок встал, пошел в ванную, подстриг там бороду и вымыл порошком зубы. Потом примерил галстук к одному из последних чистых костюмов. Бежевый шелковый галстук с коричневыми косыми ромбами прекрасно подходил к темно-коричневому костюму в широкую светлую полоску. Оделся, посмотрел в зеркало, наложил маску на лицо, надел шляпу, а на плечи накинул светлый плащ из верблюжьей шерсти.

Достал запасной пистолет и выругался.

— Черт, — сказал он себе. — Вчера у меня было два пистолета, а сегодня у меня нет никакого. Но это неважно. Надо было этим ребятам.

Покачал головой. Пистолет не был ему нужен. Сегодня его оружием будут деньги, коньяк от Вирта и шоколад от Поля. Этим всем набил портфель, закрыл квартиру и спустился на улицу, напевая патетичный фрагмент из «Тангейзера».

Бреслау, пятница 6 апреля 1945 года, восемь вечера

Мок, пользуясь своим многолетним знакомством с владельцем парикмахерской Паулем Альтштадтом, сидел в парикмахерском кресле, курил папиросу и уже наблюдал не за дремавшим во втором кресле мастером гребня, уже через чуть приоткрытую занавеску в окне за окутанным темнотой фотосалоном «Фото — Waage», расположенным на другой стороне Гартенштрассе. Это было заведение так известное и знаменитое, что клиенты должны были записываться на неделю вперед, чтобы быть допущенными к мастерице объектива Элизе Дом или — в случае менее состоятельных — перед объективом ее многочисленных подмастерьев. Коллективная фотография семьи фон Могмиц, которая в двух частях лежала перед Моком, была, несомненно, выполнена рукой владелицы ателье.

Все присутствующие на ней фигуры, установленные на фоне какого-то особняка, иметь мягкое и приязненное выражение лица: и старший господин граф Рюдигер фон Могмиц, сидящий на красивом барочном кресле, и его сын, покойный Рюдигер-младший, опирающийся рукой на отцовское плечо. Улыбалась также невестка старшего господина графа, красавица Гертруда фон Могмиц, а в ее следы прошло двое слуг, которые стояли чуть ниже — на лестнице дворца. Красивый дворецкий Ганс Гнерлих руки опустил по швам и смотрел задумчивым взглядом в объектив мастерицы.

Только сорокалетняя служанка имела растерянное выражение лица, как будто в первый раз видела фотографа. Именно она была объектом большого интереса Мока. Была единственная точка опоры в довольно сложной ситуации, в которой он оказался. В данный момент, наверное, ищут его люди Гнерлиха, и то, может быть, с ордером на арест. Комендант не имел бы трудностей, чтобы убедить заместителя главы СС и полиции фон Родевальда, что Мок преследует его самого, что мучает его сотрудницу и что стоит, вероятно, за покушением на его жизнь.

Мок понимал, что в случае справедливости этих опасений мало времени на получение доказательств еврейского происхождения Гнерлиха и предоставление их фон Родевальду. Изо всех сил желал разговора с профессором Брендлом, который может быть натолкнул бы его на этот еврейский след. После допроса охранницы Вальтраут Хелльнер не было сомнений в том, что каждый лагерный охранник имеет в голове приказ, чтобы остановить старого мужчину с обожженным лицом, который хотел бы попасть в лагерь на Бергштрассе. Это определенно, что после разговора с Хелльнер заместитель коменданта Герстбергер, человек доброжелательный к Моку, изменил отношение.

По всей вероятности, люди Гнерлиха, проинформированные о дружбе, соединяющей его самого с Брендлом, уже стоят под домом философа и терпеливо ждут гонителя их коменданта. Единственным союзником Мока была в этой ситуации осада, которая призывала жителей Бреслау, а особенно солдат Гнерлиха, к выполнению совершенно других обязанностей, нежели преследование какого-то старого калеки.

Мок имел еще одного потенциального союзника.

— Только ты у меня осталась, — тихо сказал он, вглядываясь в то место на фотографии, где должна стоять служанка.

Он не видел ее хорошо в бледном свете газовой лампы, стоящей на баре.

— Только ты можешь мне что-то сказать о происхождении Гнерлиха. А до тебя доберусь через фотографа, потому что как же иначе?

Посмотрел снова на фотографическое заведение и проклял тихо самого себя. В задумчивости он не заметил, что зажегся в нем небольшой светильник. Я уже стар, подумал он о себе с жалостью и гневом, все ускользает от моего внимания. Спрятал фотографию в бумажник, надел плащ и шляпу, поклонился дремлющему господину Альштадту и вышел из заведения. Господин Альштадт, однако, не погрузился полностью в сон. Догнал его на улице.