Крепкая подпись - [93]
— А как же! — ответил дворник. — Которые господа почтенные и неслужащие, те живут на капитал.
— Ага, отлично. Значит, так и запишите: живет на капитал, а жена состоит при муже.
Так Владимир Ильич стал «капиталистом», и домашние немало шутили по этому поводу.
Три месяца — апрель, май, июнь — прожил он в доме на Широкой улице. Отсюда он уходил или уезжал на съезды, совещания, собрания, фабрики, заводы, в редакцию «Правды». Писал здесь статьи. Встречался с товарищами.
А в начале июля, как и при царе, пришлось уходить в подполье. Озверелые юнкера Керенского, нагрянувшие сюда, все перетрясли и перевернули, заглядывали даже в шкафы, сундуки, чуланы, разыскивая «государственного преступника Ульянова-Ленина».
В первые годы революции движение по Широкой улице не было особенно оживленным. Тут царила почти сельская тишина. Сквозь булыжники мостовой проросла густая ярко-зеленая трава. Дом-пароход пооблез и казался необитаемым.
Владимир Ильич и Мария Ильинична не заходили на свою квартиру. Постояли возле дома молча, потом Ленин сказал шоферу:
— Ну что ж, поехали!
МАРСОВО ПОЛЕ
После революции Марсово поле стало излюбленным местом для митингов, демонстраций и празднеств победившего народа. Здесь был воздвигнут памятник из суровых гранитных плит. Но вокруг памятника, как и раньше, оставалось безликое песчаное поле.
Первомай двадцатого года был днем его нового рождения.
На Марсовом поле состоялся огромный субботник. Тысячи петроградцев пришли сюда, шумно разобрали заступы, ломы, лопаты, кирки — и зазвенела под дружными ударами кремнево упорная земля.
Тысячи рук неустанно дробили слежавшийся вековой пласт. Грузовики привозили черную влажную землю с окраин — новый покров для площади Жертв Революции. Садовники показывали, как сажать деревья, цветы.
А в июле площадь Жертв Революции — так стали называть Марсово поле — уже была сплошным зеленым садом…
Ленин и его спутники приехали сюда немного раньше манифестации, которая выходила в это время из Таврического дворца. Старое Марсово поле Владимир Ильич знал хорошо, несколько раз выступал тут с наскоро сколоченных трибун в первые месяцы семнадцатого года.
Площади Жертв Революции он еще не видел и с интересом осматривал ее. Как прекрасно разместился этот новый сад среди привычных глазу старых петербургских зданий!
И кажется, что давно уже растут здесь эти деревья, и кусты сирени, и празднично яркие цветы на клумбах.
Народу на поле еще немного. Шеренги моряков растянулись от Троицкого моста до Инженерного замка. Немало тут людей с фотоаппаратами: допотопные «киношарманки», громоздкие ящики на треногах.
Нельзя не помянуть благодарным словом этих фотолетописцев первых советских лет. Многого не увидели бы мы без их самоотверженного труда. А сейчас, спустя десятилетия, мы видим Марсово поле двадцатого года, Ленина внутри гранитного квадрата у могил товарищей, погибших в боях за революцию.
Вот он стоит в своей характерной позе, заложив пальцы в проймы жилета, оглядывая знакомое поле, ставшее незнакомым. Вот идет по центральной дорожке, щурясь от солнца, кепка надвинута, пиджак расстегнут.
Художник Бродский уже давно мечтал нарисовать Ленина с натуры. Сегодня, находясь в зале конгресса, близко от трибуны, с которой говорил Ленин, художнику удалось сделать его карандашный портрет.
А сейчас появилась еще одна счастливая возможность — попросить у Владимира Ильича автограф.
— По-моему, я здесь на себя не похож, — заметил Ленин, взглянув на рисунок.
Но окружающие не согласились с такой оценкой: сходство схвачено. Портрет безусловно удачный.
Ставя свою подпись, Владимир Ильич усмехнулся:
— Первый раз в жизни подписываю то, с чем не согласен.
ПЛОЩАДЬ ПЕРЕД ДВОРЦОМ
Величественная манифестация пришла на Марсово поле. Впереди нее делегаты конгресса несут саженный траурный венок из дубовых листьев и роз. Гремят пушечные салюты с верков Петропавловской крепости. Когда возлагают венок, над полем рокочет траурный марш. Тысячи рук единым движением обнажают головы…
А потом человеческая река с оркестрами и знаменами течет дальше, на Дворцовую площадь.
Здесь все осталось по-старому, таким же, как тогда, в ночь штурма. Угрюмые багрово-красные стены Зимнего еще хранят следы пуль. Только трибуны и флаги оживляют сегодня площадь.
Неутомимый Тиссе на посту. И, как в прошлом году, в Москве, поднимаясь по ступенькам трибуны, Ленин бросает быстрый взгляд на его «шарманку».
— Опять будете снимать?
На этот раз вопрос звучит добродушно.
— Непременно буду, Владимир Ильич, — весело отвечает Тиссе.
…О митинге на Дворцовой площади есть немало воспоминаний, но, пожалуй, самое выразительное принадлежит редактору «Роте Фане» — газеты коммунистической партии Германии.
Написанное много лет назад, оно с замечательной яркостью воскрешает тот далекий день на площади перед Зимним дворцом:
«…Вот на трибуне появился Ленин. Вся площадь задрожала от аплодисментов. Возгласы ста тысяч людей слились воедино. Буря оваций поднялась навстречу незаметному человеку, который вертел в руках свою кепку и ждал, пока утихнет эта буря любви и преданности. Затем Ленин начал свою речь. Ясно и без всякого пафоса, без жестов приветствовал он в лице петроградских рабочих победоносную революцию.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Книга «Рубикон Теодора Рузвельта» — биография одного из самых ярких политиков за вся историю Соединенных Штатов. Известный натуралист и литератор, путешественник, ковбой и шериф, первый американский лауреат Нобелевской премии и 26-й президент США Теодор Рузвельт во все времена вызывал полярные оценки. Его боготворили, называли «Королем Тедди» и ненавидели как выскочку и радикала. Книга рассказывает о политических коллизиях рубежа XIX и XX веков и непростых русско-американских отношениях того времени. Книга рассчитана на широкий круг читателей. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Паша Ангелина — первая в стране женщина, овладевшая искусством вождения трактора. Образ человека нового коммунистического облика тепло и точно нарисован в книге Аркадия Славутского. Написанная простым, ясным языком, без вычурности, она воссоздает подлинную правду о горестях, бедах, подвигах, исканиях, думах и радостях Паши Ангелиной.
Впервые в серии «Жизнь замечательных людей» выходит жизнеописание одного из величайших святых Русской православной церкви — преподобного Серафима Саровского. Его народное почитание еще при жизни достигло неимоверных высот, почитание подвижника в современном мире поразительно — иконы старца не редкость в католических и протестантских храмах по всему миру. Об авторе книги можно по праву сказать: «Он продлил земную жизнь святого Серафима». Именно его исследования поставили точку в давнем споре историков — в каком году родился Прохор Мошнин, в монашестве Серафим.
Книга к. т. н. Евгения Миронова «Чернобыль: необъявленная война» — документально-художественное исследование трагических событий 20-летней давности. В этой книге автор рассматривает все основные этапы, связанные с чернобыльской катастрофой: причины аварии, события первых двадцати дней с момента взрыва, строительство «саркофага», над разрушенным четвертым блоком, судьбу Припяти, проблемы дезактивации и захоронения радиоактивных отходов, роль армии на Чернобыльской войне и ликвидаторов, работавших в тридцатикилометровой зоне. Автор, активный участник описываемых событий, рассуждает о приоритетах, выбранных в качестве основных при проведении работ по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.