Крепче цепей - [49]

Это, видимо, привело Архона в восторг, потому что он, вместо того чтобы обратиться опять к отцу, сказал:

– Чарис говорит, что ты теперь наследник, – значит, скоро твоя Энкаинация?

Благодарность переполняла Данденуса, но он постарался не показать виду.

– Я должен был отправиться на Артелион.

Этот краткий ответ как будто удовлетворил Архона, и он все тем же мягким голосом стал расспрашивать Данденуса об учебе. Данденус старался отвечать так же кратко и нейтрально, чувствуя одобрение отца.

Затем Архон – его дядя, как с внезапным стеснением внутри осознал Данденус, – наконец обернулся к отцу и тронул его за рукав жестом близкого друга.

– Пусть мальчик погуляет по кораблю. Здесь он найдет своих сверстников. А вас позвольте представить нашей гостье, капитану Нг. Вы увидите, что у вас много общего.

Данденус посмотрел в сторону, куда указывал Архон, и увидел стройную, темноволосую женщину, изящную, как танцовщица, в легком платье цвета пламени. Если это капитан Нг, почему она в штатском? Может быть, это что-то означает?

Куда важнее, если помнить, как строго наказывали Данденусу не отходить от отца, было то, что в глазах Кестиана отразился не гнев, а скорее беспокойство, и после секундного колебания он произнес:

– Ступай развлекись, сынок.

Данденус, расслышав в этих словах предостережение, поклонился сперва Архону, затем отцу и один спустился по лестнице с сильно бьющимся сердцем. Ненавистный Архон выделил его отца из числа других гостей, пообещав лично представить его Нг, и даже любезно вспомнил о годах, проведенных Кестианом на Флоте.

Осматривая бальный зал, чей дизайн намекал на размеры, невозможные на космической яхте, Данденус обнаружил, что вновь перебирает в памяти встречу с Архоном, анализируя роли всех участников. «Он хочет, чтобы отец стал его союзником, – подумал Данденус, а после вспомнил улыбку, ласковые слова и докончил мысль: – И я тоже».

Сойдя на последний пролет изогнутой лестницы и чувствуя себя недоступным для посторонних взглядов, Данденус наконец дал себе волю и ухмыльнулся.

* * *

«Как долго это тянется», – подумала Марго О'Рейли Нг, пригубив крепкий напиток, налитый ей безмолвным лакеем.

Вокруг звучали приглушенные, певучие голоса Дулу, приятно сплетавшиеся с мелодичным плеском фонтана.

Вечер напомнил ей ее ранние годы под опекой Нессельринов, и два-три лица даже показались ей знакомыми еще с тех времен. И хотя никого из Нессельринов не было на Аресе (Марго и не ожидала найти их здесь: у столь старинной семьи имеются свои надежные убежища), их присутствие чувствовалось:

Прежде всего – в ее беспристрастном сопровождающем. Себастьян Омилов не только знал всех и каждого – судя по непритворно почтительным улыбкам, он, несмотря на свое десятилетнее затворничество, сохранил если не положение в обществе, то его уважение.

И что лучше всего, он отражал каждую попытку Тау Шривашти, Ваннис Сефи-Картано и их гостей навести разговор на военные темы. Этому – Марго не знала, случайно или намеренно – содействовал Эренарх, который ловко оборачивал каждое высказывание Себастьяна в шутку.

Это представляло их отношения не столь уж близкими и позволяло удерживать власть над разговором. И, как Нг заметила однажды по взгляду Себастьяна, отошедшего наполнить свой бокал, гностор наслаждался этим от души.

Ей стало спокойнее. Она понимала, что гностор не хотел ее сопровождать, но, прибыв на место, он занялся знакомым спортом не без удовольствия.

«Мы непременно разгадаем тайну Ура и их загадочной мощи», – подумала она, переводя взгляд на Эренарха, чье раскрасневшееся лицо и блестящие глаза выдавали признаки опьянения.

Что же все-таки случилось на Артелионе? У кого достанет отваги задать ему вопрос – и ответит ли он?

«Когда Омилов решит свою задачу, я надеюсь, что у нас будет правительство, способное осуществить его проект».

– Вот она, Нг. – Данденус показал сверху на женщину в огненном платье, окруженную группой Дулу, среди которых был сам Архон. – В штатском, – добавил он с вопросительными интонациями.

– Когда моей бабке не хотелось сверкать мундиром, она тоже надевала штатское, – заявила его спутница, критически прищурившись. – Она даже похожа на бабушку – так же хороша, я хочу сказать, но я ожидала, что она окажется более представительной.

Данденус моргнул, преодолевая туман выпитого и выкуренного. Его восхищала форма рук Эми. Она снова улыбнулась ему. Облако голубых, как цвет глаз, локонов обрамляло ее лицо, круглый подбородок упирался в голое плечико. Безупречная линия руки была вся на виду, и улыбка обещала многое. В Данденусе зажглось желание.

Но Эми уже снова перегнулась через балюстраду под опасным углом.

– Хочу увидеть Эренарха. Он тоже должен тут быть.

Данденус поспешно воззрился на переполненный зал. Перед глазами все плыло, а драгоценности, сверкающие на туалетах, в ушах и волосах, мешали сфокусироваться.

– Вон он, – сказала она. – Настоящий Аркад.

Данденус чуть не спросил, многих ли Аркадов она видела, но воздержался. Это было бы ребячеством: если бы она встречала кого-то из них, то выразилась бы иначе.

Вместо этого он попытался навести свое зрение на резкость. Он разглядел стройного темноволосого мужчину в голубом – вероятно, Аркада, – но взор его все время возвращался к дяде Тау, как Данденус стал называть его про себя, такому импозантному в зеленом с золотом наряде, особенно на фоне своей великолепной мозаики. Центром внимания там, внизу, тоже был Тау, а не Эренарх, как следовало бы ожидать, – Данденус ясно это видел.